Павел Шестаков - Остановка

— Игорь!

Мазин оторвал взгляд от степных пейзажей.

— Да.

— Неужели такое может быть?

— Ты об Анатолии?

— О ком же еще!

— К сожалению, Коля, в жизни может быть все, что только мы способны вообразить, и даже больше… Хотя есть момент, который лично меня обнадеживает…

— Какой момент?

— Прости! Считай, что я суеверный. Пока не скажу.

А машина тем временем промчалась в тени пыльных акаций старой лесополосы, посаженной еще в период призыва «И засуху победим!» — и, проскочив деревянный мостик над обмелевшей речкой, въехала в село, где замедлила ход, пропуская женщину, что неторопливо несла воду на неподвижном почти коромысле.

Я подсказал, как подъехать к дому Григория Тимофеевича.

Паники в доме не было, но беспокойство чувствовалось. Достаточно упомянуть, что хозяин был во дворе, а не в поле.

— Мы к вам, Григорий Тимофеевич.

— Жду. Мне из милиции сказали, чтобы ждал.

Мазин задал несколько вопросов, но нового ничего не узнал.

Напоследок он спросил:

— Мог ли мальчик, покинув бригаду, вернуться домой за бумагами?

— Здесь его никто не видел. Ни дома, ни в селе.

Мазин достал из внутреннего кармана пачку фотографий.

— Вы бы узнали его по этому снимку?

Григорий Тимофеевич кивнул.

— Он.

«Когда же Мазин успел заполучить и размножить фотографию Анатолия?»

— У Ирины взял?

— Да.

Тут я наконец задал вопрос, который мучил меня всю дорогу.

— Значит, она знает, что мальчик исчез? Представляю ее состояние.

— Нет, пока не знает.

— А как ты объяснил, зачем тебе фото?

— Она же просила тебя позаботиться…

— Да, верно. Но я иначе представлял.

Я хотел сказать, что не верил в реальную угрозу, но подумал, что Мазин имеет свою точку зрения, и сейчас сопоставлять их не время. И в самом деле, он торопился.

— Погости пока у Григория Тимофеевича. Я за тобой заеду.

— Ты куда?

— В райотдел, ну и все такое прочее.

Он улыбнулся нам и пошел к машине. Молчаливый водитель аккуратно срезал перочинным ножом кожуру с яблока, которым угостила его хозяйка. Когда Мазин сел рядом, он сложил ножичек и посмотрел вопросительно.

Мазин сказал что-то, легкая пыль поднялась над дорогой, и мы остались с Григорием Тимофеевичем.

— Ну, дела, — покачал головой дядя Гриша.

Этими словами и соответствующим им настроением и можно, собственно, определить всю нашу дальнейшую беседу, в которой было больше чувств, чем фактов. Оба удивлялись и тревожились. После обеда Григорий Тимофеевич ушел в сарай и занялся чем-то по хозяйству, а я сел на лавку в тени старой груши и долго и нетерпеливо ждал Мазина. Вернулся он к вечеру.

— Что?

Мазин пожал плечами.

— Пока ничего. Никто мальчика не видел.

— Кушать будете? — спросил Григорий Тимофеевич.

— Спасибо, я перекусил. Вот обмоюсь немного, если не возражаете.

Оба пошли к колодцу. Мазин снял рубашку и майку, а Григорий Тимофеевич сливал ему на плечи и шею холодную воду.

— Теперь можно и в обратный путь, — сказал Мазин, возвращая дяде Грише полотенце. — И не беспокойтесь, мальчик найдется.

Дядя Гриша, молча перекинул полотенце через плечо.

С тем и уехали.

Стоит ли говорить, что на обратном пути, в основном молчали. Мазин, как я видел, был озабочен неудачей. Мне захотелось поддержать его.

— Послушай, Игорь, ты сказал, что тебя обнадеживает один момент?

— Да.

— И теперь?

— Это соображение остается.

И все. Разговор не получился.

На столбах, обозначающих километраж, уменьшались цифры.

— Нужно 125-ю статью углублять, — неожиданно заявил молчаливый водитель.

— Что за статья?

Мазин пояснил, неохотно прерывая ход своих мыслей.

— Похищение чужого ребенка с корыстной целью.

— И что она?

— До семи лет…

— Смех, — бросил водитель.

Очевидно, и его молчаливость имела предел.

Никто, понятно, не засмеялся.

«Конечно, семь лет только со стороны кажется легкой карой, однако, будь я на месте родителей… И вообще, почему до семи, а не до шести или восьми?»

Но трудно было теоретизировать, ибо мы понятия не имели, кому суд присудит этот срок и присудит ли вообще…

В городе Мазин завез меня домой.

— Кажется, я тебе не пригодился, — сказал я виновато, хотя в чем вина могла моя заключаться? Я вообще не совсем понимал, зачем он брал меня с собой. Потом уже, позже, когда вся история закончилась, Игорь сказал, что надеялся найти мальчика на месте, и тогда ему было бы легче говорить с ним вместе со мной. Но пока он ошибся, и это, конечно, задевало его профессиональное чувство.