Павел Шестаков - Остановка

Одна только девушка обратила на себя мое внимание. Когда провожавшие бросали на гроб положенные горсти земли, она протиснулась между преподавателями, наклонилась быстро, подхватила глинистые комья, разжала ладони и сразу же, не задерживаясь, пошла прочь. На дорожке ее догнал высокий молодой человек, попытался остановить, положив руку на плечо, но она не остановилась, и они рядом, миновав автобусы, двинулись в сторону шоссе.

Все было кончено.

Отдавшие долг, соблюдая приличия, не спеша потянулись к машинам, но голоса уже окрепли, полушепот сменился деловыми репликами.

Я шел с Полиной Антоновной, соображая, как поймать машину. Дело в том, что коллеги автобусом собирались в кафе, где сняли зал для поминок. Звали, конечно, и нас, но Полина Антоновна, поблагодарив, отказалась.

— Спасибо, спасибо за помощь, за хлопоты, но в ресторан не могу. Обременительно в мои годы. Вы уж сами…

Коллеги не настаивали. А машина нашлась.

— Разрешите подвезти вас?

Предложение было уместно, но неожиданно. Говорил Игорь Николаевич. Он стоял у приоткрытой дверцы светлой «Волги», которая примостилась на площадке позади автобусов. У могилы я его не видел. Да и вообще делать ему тут было вроде бы нечего.

Еще когда я был у Перепахина, он позвонил Полине Антоновне и сообщил, что смерть Сергея естественного характера. Из нас троих он испытал, конечно, облегчение наибольшее, ведь разрешилось темное и, может быть, трудное дело. Одним убийством меньше — это всегда хорошо, только выдуманный Шерлок Холмс печалился, что преступность на убыль пойти может.

И конечно же, выразил Полине Антоновне сочувствие, причем особое, потому что, как сказал Игорь Николаевич, он знал немного Сергея еще по университету, хотя учились мы на разных факультетах.

Я говорю «мы», потому что и сам понял теперь тот взгляд, которым окинул меня Игорь Николаевич в комнате Сергея и который показался мне почти подозрительным, а на самом деле свидетельствовал только о том, что память его мою превосходила. Он и меня вспомнил. Впрочем, что удивительного?.. Как у них говорится, — такая работа. А я был не на работе, а в полной растерянности. Даже визитную карточку его в карман сунул, фамилию не прочитав.

Теперь карточка пригодилась. Фамилия вдруг вырвала из прошлого лихое какое-то студенческое сборище и парня в узких брюках, отчаянно проколачивающего на расстроенном рояле модные буги-вуги. С узкими брюками и бугами общественность боролась. Был даже стишок:

Я тогда был близок к точке зрения профкома. Немудрено, что через столько лет я не опознал в представителе закона показавшегося когда-то чересчур легкомысленным парня.

Однако такого рода мимолетных знакомств в человеческой жизни сотни бывают, и неожиданных встреч тоже, и не так уж важно, помнятся они или забываются, если только… неожиданное равнозначно случайному. Но на кладбище Игорь Мазин, как я теперь его про себя называл, случайно появиться не мог.

— Как вы здесь?

— Не знаю. Сел и приехал.

Вопрос мой фактически остался без ответа, но Полина Антоновна была им довольна.

— Вот и молодец, что приехал. Забери старуху, забери. В автобусе бензином воняет. И ехать тряско. И не по пути мне с ними. Они на поминки. Я им только мешать буду. Без меня они по рюмке-другой опрокинут и забудут, зачем собрались. Анекдоты рассказывать начнут. Ну, и пусть! Зачем мне их смущать? Они свое дело сделали: и комиссию, и венки, чин чином… Спасибо им. А ресторан или кафе, зачем оно мне? Он, Сережа, в сердце, вот тут…

Она прижала руки к груди.

— Садитесь, Полина Антоновна, садитесь, — поддержал ее за локоть Мазин.

Мы вместе усадили старую тетку в машину.

Автобусы между тем уже двигались по узкой дороге, обогнать их пока было невозможно, и Мазин медленно повел «Волгу» следом. Внезапно впереди идущий включил предостерегающий красный сигнал и притормозил.

— Лена! — крикнули в окно. — Садись скорей!

Кричали той самой девушке, что ушла раньше с молодым человеком. Он и ответил за нее:

— Езжайте! Мы сами.

— С ума сошли. Это же далеко.

— Поезжайте! — повторил парень.

Сказано это было так, как говорят — проезжайте! Тоном, каким отвечают, когда хотят, чтобы оставили в покое, отстали.

И в автобусе отстали, а вернее, двинулись вперед и мы поравнялись с молодыми людьми. Вблизи девушка оказалась старше, чем со стороны, и на лице ее я увидел то, чего не замечал на лицах других — подлинно горестное выражение, глубокое, без сомнения, чувство. Вдруг она увидела Полину Антоновну и резко шагнула с обочины.