Владислав Вишневский - Следы на воде

— Нет, сначала пусть они. — Оспорил Валька. На фоне Наташи, образ Артака никак не вписывался, если после только.

— Я — сначала, — голосом Артака возразила трубка, он, оказывается, слышал их диспут. — Потом и самолёты.

— Какие ещё самолёты? — Вновь изумился Валька, и, глядя на Серёгу, снова покрутил пальцем у виска. — Летать он хочет?! Он действительно больной. Бредит.

— Нет, — оспорила всеслышащая трубка. — Я здоровый. У нас так папа всё время поёт: Первым делом самолёты, ну а девушки потом. Мой папа умный, и сильный, он всё знает. Даже бабушка с этим согласна, и я тоже. Короче, до завтра… то есть до сегодня, напарники. Спокойной ночи. — И отключил связь.

— Мы — напарники, говорит, и отключился, — Валька смотрел то на мобильник, то на Серёгу. — Спокойной ночи, говорит. До сегодня!

— Ух, ты! Напарники, сказал? Ну, ладно. Ребёнок, что ты хочешь! Малец! Впечатлительный! Сын гор!

— Хмм… хмыкнул Валька, и подвёл черту. — Ладно, пошли спать, напарник.

— Сам такой!

Генерал-лейтенант Тибелис встретился с директором ФСБ России тотчас, после длинных коридорных переходов Лубянки, череды электронных и живых сотрудников фэйсконтроля, и подъёма на лифте. Секретарь попросил пройти к директору немедленно: «Пожалуйста, вас ждут». Вход в кабинет охраняли два вооружённых чекиста с серьёзными молодыми лицами из службы внутренней охраны.

Кабинет главы чекистского ведомства тот самый, принятый по «наследству». Большой, широкий. С наглухо зашторенными окнами. Правда с некоторыми «статусными» современными дополнениями в виде портрета Президента России, монитора компьютера и ноутбука. Всё остальное хранило заметную трепетную верность идеалам основателя данного ведомства. Трепетность, возможно, показательную, хотя… Кто может в чём-то усомниться? Под ногами расстилалась всё та же, казалось, широкая, красная ковровая дорожка до самого стола. Теперь уже не вытоптанная до белизны, а совершенно свежая. До высокого потолка, под цвет дерева, возвышались глухие полированные панели. За ними, Тибелис знал, периметр кабинета, и пол, и потолок, дополнительно обшит современным, специальным, непроницаемым для любых приборов слежения и датчиков всех мыслимых видов записи материалом, как и в большинстве, впрочем, кабинетах данного ведомства. Под потолком подвисли восемь старинных восьмирожковых люстр. Не пыльных, а сверкающих чистотой и матовым светом ламп. Были и несколько встроенных шкафов под стеклом. В дальней стороне кабинета застыл большой стол под зелёным сукном и лампой под зелёным абажуром. На столе заметно выделялся тяжёлый чернильный прибор из малахита, с пресс-папье, ручками в таком же малахитовом стакане, всё раритет, с часами и эмблемой НКВД посредине. Зеркальными боками отсвечивал металлический маленький настольный календарь-перевёртыш. Слева от хозяина застыли несколько рядов белых телефонов без диска с гербами СССР, РСФСР и один с гербом РФ. Был ещё и современный пульт селекторной связи, справа плоский экран ЖК-а компьютера на столе, рядом с ним закрытый ноутбук, слева стопка тяжёлых кожаных папок, на верхней выделялся тиснёный герб РФ.

За большим современным, тёмно-вишнёвого цвета мягким рабочим креслом хозяина, на стене, портрет Ф.Э.Дзержинского, вышит золотыми нитями. Рядом цветной портрет В.В.Путина, правда несколько больших размеров, но тоже без улыбки, выполнен в таком же стиле. Ещё один портрет президента, только меньших размеров, фотография, стоит и на большом столе директора ФСБ России, в соседстве с детскими улыбчивыми лицами фотографий семейства хозяина кабинета. Последние не вписываются в контекст кабинета, это понятно, но так сейчас принято, так положено. Время такое. Приоритет семьи в стране сейчас главное, потом уж государство. Но в этом кабинете этот приоритет — надо понимать — не дань современной моде, принципиальный факт, как и то, что директор, как и его основные помощники, не светился прилюдно в храмовых обителях — там сям — страны, на разных церковных праздниках. Что теперь полагалось делать чиновникам всех уровней, по всем церковным праздникам, под взглядами телекамер и фотоаппаратов, демонстрировать окружающим и внешнему миру, душевное единство со своим народом, точнее — электоратом. Что касается ФСБ и СВР России, напротив, руководство этих ведомств принципиально не светилось на этих знаковых мероприятиях. По причине профессиональной принадлежности. Можно сказать негласно освобождено было. Им светиться ни к чему, разве только приглядывать. Хотя, для этого другие службы есть, соответствующие. И записывают что-то, болезные, и отчитываются, и фото соответствующие предоставляют… Кстати, и у директора фото разные есть. Целый ряд. И с президентом РФ, и с разными спикерами Госдумы, и с некоторыми лидерами политических фракций и… Не много их, но есть. В дружеском рукопожатии, с объятиями, с обоюдными дружескими же улыбками. В разных «закрытых» местах страны, надо понимать кабинетах… Фотографии и лица знаковые. Больше в официальном ключе, но есть и на рыбалке, например, на отдыхе.