Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

Бледная брюнетка, так напоминающая мраморную статую, взошла на террасу. В красном облегающем платье она выглядела чрезвычайно эффектно. Даже вызывающе-соблазнительно, хотя строгие черты лица не располагали к фривольному общению. И вообще во всем ее облике было нечто пугающее, но одновременно и завораживающее, словно ледяное дыхание смерти.

– Извините, я думала, здесь никого нет, – негромко произнесла женщина, глядя прямо в глаза Сиверсу. И тот отчего-то поежился. Она прошла мимо них и остановилась на другом конце террасы.

– Анна Горенштейн, вдова, тридцать один год, – прошептал всезнающий Багрянородский. – Чрезвычайно богата, одинока и подвержена нервическим приступам. Помните, как она истерично кричала, когда Афонина вытолкнули из фуникулера? Приехала сюда лечить душевную скорбь, а тут…

Он не окончил фразу, поскольку брюнетка направилась к ним.

– Вы не могли бы оказать мне одну услугу? – обратилась она к Сиверсу. При этом щеки ее слегка порозовели. На Багрянородского она вообще не обращала никакого внимания, словно его тут и не было. Или это просто стояло одно из каменных изваяний.

– Я? – удивился историк. – Отчего же нет… Как же. Могу.

– Видите ли… – тут она замолчала, впервые с удивлением взглянув на Багрянородского: что это еще тут такое? Пауза стала затягиваться. Сиверсу пришлось слегка подтолкнуть настырного частного детектива в плечо.

– Ухожу-ухожу, – усмехнулся Багрянородский, подняв руки. – Не стреляйте в спину.

Когда он исчез, загадочная брюнетка промолвила:

– Затрудняюсь объяснить. Вопрос очень щекотливый. Словом, вы не могли бы провести со мной сегодняшнюю ночь?

Александр Юрьевич опешил, застыв с полуоткрытым ртом. Прошло несколько секунд, прежде чем он вновь обрел дар речи:

– Простите?

– Стоп, задний ход. Вы меня неправильно поняли. Речь не о сексе. Просто вы мне кажетесь здесь наиболее благородным и положительным человеком. А в номере у меня… какие-то непорядки. И я не знаю, к кому обратиться. Я боюсь, – добавила она тихо.

– Что за «непорядки»? – спросил Сивере. – Расскажите толком. Уж не привидения ли балуют?

– Может быть, – серьезно ответила Анна, не поддерживая его шутливый тон. – В прошлую ночь я видела человека, который проник в мой номер, хотя дверь была заперта. Как он там оказался, не знаю. Я зажмурилась, притворилась спящей, даже закрылась с головой одеялом. Кричать или позвать на помощь не могла от страха. Он вел себя очень тихо, но явно что-то искал. Слышалось какое-то шуршание, постукивание. Потом он исчез. Когда я проснулась…

– Минуточку! – перебил ее Сивере. – Значит, вы все-таки спали? Непонятно.

– Да, я уснула. Видите ли, в экстремальных ситуациях, когда грозит какая-нибудь опасность, меня всегда клонит в сон. Я попросту проваливаюсь в полное забвение. Так вот, когда я все-таки очнулась, – а это случилось уже под утро, – в келье, естественно, никого не было, но некоторые предметы оказались сдвинутыми. В том числе и мои личные вещи. Будто их трогали, рассматривали.

– Лица этого человека вы, конечно, не разглядели? – спросил Александр Юрьевич, поскольку брюнетка умолкла, молитвенно сложив руки на груди.

– В темноте-то? Нет, только силуэт.

– А вам не могло все это присниться?

– Нет, исключено. Вы мне не верите? – в голосе ее появились звенящие нотки. Она явно волновалась и не могла притворяться.

– Какие лекарства вы принимаете? – напрямую спросил Сивере.

– Немного «Реланиума». От нервов. Но таблетки не виноваты. И я уверена, что этот человек сегодняшней ночью придет снова.

– Почему?

– Вот.

Анна Горенштейн протянула руку, разжав пальцы. На ладони лежала золотая цепочка с медальоном.

– Я нашла это на полу, утром. Судя по всему, они принадлежат тому человеку. Возможно, цепочка оборвалась, но он не заметил. А теперь непременно явится за медальоном.

Александр Юрьевич принял от нее золотую вещицу, заметив, как подрагивают ее пальцы.

– А почему вы не сообщили об этом хозяину гостиницы или комиссару Куруладзе? – озабоченно спросил он. Ему очень не хотелось вляпаться в историю. Но и привораживающая сила брюнетки была столь велика, что он не мог просто повернуться и уйти.

– Они – местные, – ответила Анна. – Я им не доверяю. Они все заодно друг с другом.

Александр Юрьевич поднес медальон к глазам. Щелкнул крышечкой. Внутри была фотография красивой девушки. Подковырнув ее ногтем, Сивере обнаружил на оборотной стороне снимка какой-то текст. То ли арабская вязь, то ли иврит. Но сейчас его внимание привлекло другое. На внутренней поверхности крышечки был искусно выгравирован родовой княжеский герб Прошянов. Точно такой же, как на постаменте стелы, возле которой они стояли.