Андрей Бинев - Завтрак палача

— Русских невозможно научить работать и жить. — Он произнес это очень задумчиво и печально. — То есть жить мы вроде бы и живем, но только все равно как-то по-варварски. У нас ведь жизнь и работа — два совершенно разных, часто даже противоречивых состояния. А вот, скажем, немцы… Эти как работают, так и живут, ровненько все. Русские же как живут, так и работают. Через пень колоду… Меня поражает, что еще очень многое удается! Часто просто даже гениальное! Первые делают, весь мир лихо обходят и даже задают тон. А сами потом в хвосте плетутся и с тем же миром лаются, как глупые цепные псы. Вот загадка из загадок!

Он и сам был загадкой. Гениальной загадкой.

Правда, тут я опять вспомнил об отце, который работал в России. Для меня ведь это тоже загадка — какого дьявола ему тут было надо! А русским-то это зачем? Впрочем, в те годы они и сами были не прочь поработать за границей, как, собственно, и теперь. Насколько я знаю, по контракту за границу ехали русские строители и энергетики, а в Россию, например, из Бразилии, присылали тех, кто не мог найти там работу. Стало быть, папаша у меня был обыкновенным неудачником?

Однако этот Товарищ Шея все же врет чего-то. Он просто прикрывается своей упаднической философией.

Я не верю в искренность таких, как этот пьянчуга, который и напиться-то нормально не умеет. Всегда трезв, потому что его мозг работает не как у других — у тех, кто ошибался, спотыкался, но все же выбирался на свою дорогу или подыхал в канаве. Его мозг — это машина, способная только на холодный расчет, и спиртом ее промывают для более «чистой» работы.

А то, что он мелет языком, так это потому, что человек несовершенен. В него вмонтированы и некоторые горячие детали — например, сердечная мышца, или печень, или почки, и все это соединено сосудами и нервами. Иногда мозг требует одно, а другие детали не могут следовать этому и дают сбой. Вот тогда человек надирается, как свинья, и несет всякую чушь. А его мозг все равно просчитывает ситуацию, потому что все время бодрствует.

Судя по всему, он пил всегда. Меры не знал. Но даже пьяным, небритым по нескольку дней и порой слезливо сентиментальным принимал такие трезвые решения в своем «вакуумном» бизнесе, что окружающие, не менее хитроумные и циничные, просто диву давались.

А еще он все слышал. Лежит себе пьяненький на диване в одном из своих роскошных кабинетов, вокруг выпивают, судачат о нем, а утром самые говорливые и неосторожные получают полный расчет.

Или вот еще. Как-то он пил дней пять без остановки. Вдруг в его офис в самом центре Москвы, почти напротив Кремля, врывается человек с возбужденными глазами, и его почему-то немедленно впускают в кабинет Товарища Шеи. А тот развалился на кожаном диване, с полуспущенными портками, в залитой чем-то желтым рубашке и храпит так, что в коридоре слышно.

Человек этот замирает над ним и упавшим голосом произносит:

— Ну все! Его хозяин к себе немедленно требует, а он даже через губу не переплюнет. Мне что теперь, застрелиться? Затопчут же!

Товарищ Шея открывает один глаз и отвечает совершенно трезвым голосом:

— Не затопчут, если я не дам.

После этого поднимается, сладко потягивается и быстро семенит босиком в ванную комнату в дальнем углу кабинета, где, говорят, даже был небольшой бассейн.

Через пятнадцать минут выходит оттуда абсолютно свежий, в дорогом костюме, в крахмальной рубашке и с мастерски повязанным строгим галстуком. На лице не осталось и следа от пятидневного запоя. Даже перегара не чувствуется!

Кремлевский посланец от неожиданности проглотил язык, покраснел, надулся, как будто его сейчас удар хватит. А Товарищ Шея хлопает его по плечу и говорит с усмешкой:

— Ну, веди к хозяину. Смотри аккуратней, а то тебя сейчас инсульт долбанет. Ты что, пьешь? Меру надо знать.

Вот он какой, Товарищ Шея!

Это он отравлял деловое пространство своими спекуляциями, участвуя во всех глобальных операциях с ценными бумагами, акциями, ваучерами, облигациями, долговыми обязательствами и прочей дрянью. Чтобы эффективней облапошить мир, разыскал трех своих старых приятелей еще со студенческих времен (они давно потеряли работу, обнищали и, будучи докторами физико-математических наук, занимались розничной торговлей и ремонтом помещений в бывшей своей альма-матер) и учредил три банка, две финансовые группы, а также солидный институт математического анализа рынка ценных бумаг. Во главе банков поставил своих друзей, а за спиной каждого выстроил крепкие структуры по безопасности, анализу и PR. Следующим шагом стала скупка активов пяти десятков крупнейших коммерческих и промышленных предприятий и постепенное вбрасывание их акций в сессии на всех национальных и международных биржах.