Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!

Что-то было не так: Ковчег стоял распахнутым. Желудок Закарии свело от ужаса. Медленно приближаясь к Ковчегу, он уловил знакомый запах опасности, угрозы — и тут увидел раввина. Выронив швабру и веник, Закария подбежал к телу и проверил пульс на шее с ловкостью, выдававшей многолетний опыт. Уборщик знал, что пульса не будет. Печально покачав головой, он потянулся к мобильному телефону, но потом замер. Нахмурился. Кивнув, спрятал телефон в карман, поднялся, подобрал швабру и веник и вышел, закрыв за собой двери святилища.

Сержант-майор Джексон был не в духе. Он уютно расположился в кресле — «Размышления» Марка Аврелия раскрыты на любимом отрывке, одинокий кубик льда в стакане «Талискер айл оф скай» почти растаял, смешавшись с превосходными ароматами виски. Канадский военный оркестр Черной стражи (Королевского полка горцев) готов заиграть «Дорогу к островам», — когда звонок в дверь нарушил его уединение. И вторгся к нему не кто иной, как капитан Мэгги Сноу, вечный ответ на все вопросы. Как будто явилась извиниться за неподобающее поведение на дневном семинаре, а у него не хватило смелости не пустить офицера — даже такого — в дом. Однако она была женщиной, а потому сержант-майор держал дверь своего скромного коттеджа открытой на протяжении всего визита капитана Сноу, и они оставались в зоне видимости с улицы.

Когда она вошла в его спартанское жилище, он испытал непривычный приступ застенчивости. Единственным личным предметом, выставленным на всеобщее обозрение, была фотография. И не простая — запечатлевшая сержант-майора с покойной женой Бонни в отпуске. Вместе с родителями Мэгги. Они были лучшими друзьями и почти не разлучались до того ужасного дня. Сержант-майор быстро отбросил воспоминание и приказал себе не забывать о подозрении, что капитан Сноу поступила в его группу исключительно по личным соображениям. Она начала объяснять, что пришла извиниться, но он прервал ее:

— Нет. Ты пришла за отпущением грехов.

— Как скажете, — сдалась она.

— Это не в моей компетенции.

— Но почему?

— Потому что вы офицер, мадам.

Это ее уязвило.

— Когда-то вы звали меня Мэгги.

— И буду звать. В семейном или дружеском кругу. Но не здесь.

Когда она спросила, почему он так относится к ней, сержант-майор ответил, что глубоко сомневается в мотивах ее поступления на этот курс. Офицеры ВЮС были юристами, и хотя сержант-майор и считался известным следователем по уголовным делам, здесь он готовил полевых командиров. Которым Мэгги никогда не будет. Так зачем ей понадобился курс, предназначенный для настоящих солдат? Она возразила, что в современном мире тактическими боями командуют не офицеры, а юристы.

Про себя он с горечью признал ее правоту; как же он презирал эту эпоху политкорректности. Главнокомандующие — генералы, Господи, прости! — обязаны были следить за тем, чтобы операции проводились в соответствии с законами, которые могут применяться в гражданских судах! Что за глупость! Ведь существует Унифицированный военный кодекс, прекрасный документ, делающий армию законной силой, а не какой-то третьесортной уличной шайкой в форме, спасибо вам огромное!

Но все это, разумеется, лишь подкрепляло ее аргументы. И ему пришлось слушать дальше.

Капитан Эрик Тернер из Центрального отдела полиции округа Колумбия стоял у задней стены святилища, любуясь богатыми, полными символизма красками, когда на него налетел чересчур энергичный и невыносимо жизнерадостный помощник, Бакстер.

— Не ждал вас, кэп. Похоже, обычное дело, ограбление с убийством.

С каких это пор убийство стало обычным делом? — хотелось крикнуть Тернеру, но он сдержался и ответил своим излюбленным монотонным голосом:

— Дело не в преступлении, а в месте его совершения. Мне нравится это здание. Где покойный?

Бакстер отвел его к телу, по дороге весело рассказывая, что медицинский эксперт застрял в пробке, но вот-вот прибудет. Не успел Тернер взглянуть на перекрученный, обмякший труп, как знакомый голос резанул по нервам:

— Значит, у вас тут и правда мертвый раввин.

Вздохнув, Тернер повернулся к коллеге из местного отделения ФБР.

— Да, похоже на труп, Хамштайн. Но насчет раввина пока только предположение. В любом случае, почему тебя это интересует?

Улыбка специального агента ФБР Хамштайна излучала ледяное превосходство.

— Усопший был дорог нам по духовным причинам.

— Тогда отдаю это дело под твою юрисдикцию. Со вздохом облегчения.