Андраш Тотис - Убийство в четыре хода

Прошла целая вечность, а на самом деле всего лишь двадцать минут. Мартинэ выпрямился. Опрокинул короля на доске и протянул Альберу руку.

– Ваша взяла, господин инспектор. Поздравляю.

Шарль выглядел усталым. Шелковый шарфик он снял, рукава рубашки закатал до локтей, под мышками расплылись круги от пота, глаз подергивался в нервном тике.

– Ну и свинью ты мне подложил! – негромко буркнул он Альберу, когда они входили в кабинет Корентэна. – Я тебе это припомню… Совсем доконала меня проклятая баба!

Лелак ничуть не удивился такому заявлению. Мари Монэ относилась как раз к тому типу женщин, которые способны свести с ума любого нормального мужчину. Она начисто отрицала предъявленные ей обвинения, пока на одежде у нее не были обнаружены следы крови, а дома – перетянутая резинкой пачка денег: сбережения убитой старухи. При этом гордая воительница обвинила полицейских в жестокости, фанатизме, предвзятом отношении к женскому полу. Неоднократно призывала Бришо не сдерживать зверских инстинктов, ударить ее и показать свое истинное "я". Шарль, прекрасно понимая, что тем самым лишь подыграл бы ей, трижды выскакивал из кабинета, чтобы в соседней комнате дать выход чувствам: бил кулаком об стену и ругался нехорошими словами.

Мари Монэ не была злодейкой по натуре. И работу свою она любила. И все же не пощадила несчастную старуху. По словам врачей, тетушке Вуатье оставалось жить считанные месяцы. Впрочем, это свое суждение они повторяли вот уже который год. Часть сбережений старушка завещала Монэ, часть – соседке, Клодин Потье, остальное – родственникам. Мари Монэ считала это несправедливым. По ее мнению, деньги были бы у нее в надежных руках. Она не стала бы транжирить их на тряпки или машину, как Клодин или родственники. Наконец-то можно было бы снять помещение для организации активных феминисток, где Мари Монэ избрали секретарем. Иначе разве посмела бы она поднять руку на эту славную старушку – упаси бог! Но прогресс требует жертв. Вынужденная давать показания, она заговорила так пылко и торопливо, что стенографистка не поспевала за ней. Под конец мадемуазель разразилась программной речью, смысл которой сводился к тому, что свершить чудовищное злодеяние ее вынудили правительство и полиция. Бришо ее не перебивал и в споры с ней не вступал. Если хочет, пусть и на суде несет такую же чушь. Обвинению достаточно будет продемонстрировать присяжным комплект фотографий, выполненных экспертом полиции: исколотая ножом старушка там выглядит впечатляюще.

Кстати сказать, барышня Монэ вовсе не была психически неуравновешенной или глупой. Хотя ее замысел и не мог соперничать с хорошо продуманным и загодя подготовленным хитроумным планом Мартинэ, в нем была своя логика. Если бы расчет ее удался, труп обнаружили бы два дня спустя. Правда, момент наступления смерти поддается определению, но задним числом не вспомнишь, кто приходил в дом, когда уходил. Да, если бы все шло по плану и мадам Дюбуа не дежурила у окна…

Корентэн выслушивал его отчет со скучающим видом, как обычно, когда подчиненных полагалось бы хвалить.

– Ну а что там с Мартинэ? – затем обратился он к Лелаку.

– Он дал письменные показания и скрепил их подписью. Дело завершено.

– Зачем ему понадобилось убивать Марсо? – вставил вопрос Шарль.

– Отвлекающий ход. Атака с фланга, делающая возможным прорыв в центре.

– Великолепная формулировка, – одобрительно кивнул Бришо. – И много у тебя таких в запасе?

– Я изложил суть дела, а терминология взята из шахматной стратегии. Лишняя фигура мешала, и ее пришлось убрать.

– Испытанный трюк, – пренебрежительно пожал плечами Шарль. – Чтобы отвлечь внимание полиции, заодно убивают кого-нибудь постороннего.

– Прикладная стратегия, – свысока бросил Альбер.

– С теорией преступники не знакомы, зато на практике действуют успешно. Но причина убийства Марсо оказалась сложнее.

– Выкладывай, не тяни.

– Мартинэ отлично знал, в какой атмосфере враждебности и недоверия проходят обычно шахматные турниры. Шахматисты друг друга терпеть не могут. Достаточно небольшого толчка, чтобы всколыхнулись страсти, чтобы люди сочли, будто пришла пора сводить счеты.

Корентэн недоверчиво хмыкнул.

– И расчет Мартинэ удался, – продолжал Альбер. – Начались ссоры, кражи, потасовки. Атмосфера была насыщена ненавистью…

– Однако ведь никого не убили.

– Нет. Но кое-кому наставили синяков.