Андраш Тотис - Убийство в четыре хода

Альбер, расчувствовавшись, приветственно поднял руку и в душе дал зарок впредь быть пай-мальчиком и не уклоняться от черновой работы.

Шарль вовсе не обрадовался очередному заданию. Он не отрицал, что умеет обращаться с женщинами, но у него не было ни малейшего желания браться за дело, испорченное коллегой. Часами биться с упрямицей на допросе только для того, чтобы потом сказать: «Пардон, вышла ошибка, давайте на этом поставим точку».

– Если понадобится приносить извинения, я сам это сделаю, – заявил Альбер.

Шарль безнадежно махнул рукой и отправился на поиски стенографистки, а Лелак подсел к телефону. С самого утра он готовился к этому разговору. Номер – кстати легкий для запоминания – он отыскал еще вчера. Что, если к телефону подойдет не она? Не беда, можно будет сказать, что беспокоят по официальному делу. А если ее не окажется дома? Набирая номер, он волновался, как в далекой молодости, впервые собираясь на свидание.

Зуммер был какой-то странно свистящий. Трубку сняли на третий звонок. Послышался негромкий девичий голос – его невозможно было спутать ни с чьим другим.

– Алло! Это инспектор Лелак.

Интересно, прослушивается ли телефон родственников убитого террориста? А хоть бы и прослушивался! Он не собирается выдавать никаких секретов.

– Добрый день.

– Ничего, что я вас беспокою?

– Слушаю вас.

– Вы придете сегодня на турнир? – спросил он, понимая, что порет чушь.

– Нет, вряд ли. Видимо, буду там завтра. Мне советуют как-то занять себя, чтобы отвлечься.

Любопытно бы узнать, кто эти советчики.

– Удалось добиться результатов? Известно, кто это был?

– Как вам сказать… – Разумеется, его подмывало открыть ей правду. Но ведь не по телефону же. – У меня есть своя версия. Кстати, вы могли бы мне помочь.

– Каким образом?

– Скажите, не увлекался ли ваш брат шахматными задачами?

– Не думаю. Впрочем, мы ведь так давно не виделись… Но когда еще он жил дома, шахматными задачами он не занимался. А почему вы спрашиваете?

Альбер промолчал, и девушка обиделась. Неужели она настолько наивна, что ничего не понимает? Или просто с течением лет свыклась с мыслью, что их телефон прослушивается? Невысказанные слова висели в воздухе, когда оба положили трубку. Альбер сидел неподвижно, надеясь, что у него хватит силы воли не набрать снова номер Фонтэнов.

В комнату вошел Буасси с большущим сандвичем в руках. Он размахивал узким длинным батоном, словно эстафетной палочкой.

– Ты не находишь, что зря погорячился?

Мысли Альбера все еще были поглощены Марианной. Пожалуй, можно бы ей сказать, что брат ее перед тем, как боевики штурмовали квартиру, решал шахматную задачу. Ту самую задачу, которая – если его предположение верно – предрешила смерть Ростана.

– Ведь у тебя нет никаких доказательств виновности Монэ, – настаивал на своем Буасси.

Буасси, хотя и числился в должности сыщика, редко вмешивался в дела коллег. В таких случаях его старались деликатно осадить, чтобы он не обиделся. Ведь Буасси – славный парень и классный водитель, каких свет не видал.

– Мадам Дюбуа непрестанно следила за входом в дом. «Отлучиться по нужде…» – дурацкая отговорка. Если даже она и отлучалась, то на очень короткое время. Пусть проглядела, когда убийца проник к старухе, но уж при выходе-то она бы его засекла! А предполагать, будто она же сама и убила старуху, вообще бред чистой воды. Идти на мокрое дело, зная, что соседки глазеют в окно?

Буасси хотел вставить слово, но Альбер не дал.

– Знаю, что ты имеешь в виду! В тот раз она, мол, была дежурная. Но разве это дает гарантию, что никто другой не давал волю своему любопытству? Полно тебе! Мадам Дюбуа та еще штучка, но она не преступница, а свидетельница. Другой вопрос, насколько можно доверять ее свидетельским показаниям. Ты вправе сказать, что она не наблюдательна, так как убеждена, будто к Клодин ходит с десяток посетителей. Но это говорит лишь о том, что она не вникала в детали. Зато может с точностью сказать, приходил ли кто-либо посторонний, и в общих чертах описать его внешность. Выходит, свидетельница она надежная.

Буасси с унылым видом выслушивал эти прописные истины, однако Альбер не унимался.

– Так что в данном случае, все проще простого. У нас есть свидетель, утверждающий, что после десяти часов никто не входил во двор через парадное. Значит, кто же убийца? Тот, кто вышел из квартиры в десять часов. Есть еще вопросы?

– Есть, – сказал Буасси. – Почему ты считаешь, будто убийца непременно должен был попасть во двор через парадное?