Ольга Володарская - Мемуары мертвого незнакомца

— И ты его сразу ко мне?

— Нет. С собой взял. Думаю, авось пригодится. Как в воду глядел. Оказалось, меня тут подстрелить хотят. И думаю, дай я тезку вместо себя под пули подставлю. Все решат, что я погиб, и у меня будут развязаны руки. Правда, пришлось его внешность подкорректировать немного. Шрам сделать, палец отрубить. На заживление время ушло. Поэтому я в Тбилиси задержался. Меня столько дел ждет!

— Ты мог бы просто уехать отсюда. Скрыться.

— Мог. Но я всегда сюда возвращаюсь. Тянет, понимаешь?

— Понимаю.

— Да где тебе? — Гио отмахнулся. — Ты же из Тбилиси и не выезжал надолго. Не жил в других городах, а тем более странах… — Он прошел к дивану и встал рядом с Зурабом, устремив взгляд на картину с парусником. — Мне она всегда нравилась, — сказал Гио, ткнув в нее пальцем. — А ты, наверное, и моря не видел ни разу?

— Бывал в Батуми.

— До того, как начал бухать?

— Да.

— Ты вообще пытался чего-то добиться в жизни? Или сдался без борьбы?

— Зачем тебе это знать? Ведь ты не испытываешь ко мне никаких родственных чувств.

— Я любопытный.

— Когда-то у меня были крылья, как у Пегаса, любимца муз. Потом они сломались, и я ждал, когда они заживут.

— И?

— Когда это произошло, мне уже не хотелось взлетать.

— У тебя был творческий кризис, что ли?

— И он тоже…

— Смотри-ка, я помог тебе его преодолеть. Ты снова пишешь. И отлично получается! Надеюсь, тебе хватит упорства закончить книгу. Дневник свой я именно для тебя оставил, чтобы ты встряхнулся! А то что-то ты уже в амебу превращаться стал.

— Зачем? Ты же меня ненавидишь так же сильно, как и всех людей в целом.

— Те эмоции испытывал мальчик переходного возраста Гио Ристави, Одуванчик. Сейчас я другой человек.

— Террорист Мухаммед.

— Я боец. Воин. Только когда-то я сражался за деньги, теперь во имя веры. Я нашел себя. Применил талант, что даровал мне Аллах, по назначению. И мне захотелось помочь тебе сделать то же самое. Пожалуй, ты был мне наиболее близок из всех родственников. Если бы Одуванчик умел ценить людей так же, как Мухаммед, он полюбил бы тебя.

Он прошествовал к шкафу с посудой, открыл его и взял с полки чашку и пакет с чаем.

— Ты хорошо ориентируешься в моем доме, — заметил Зура.

— Так я тут не первый раз. — Мухаммед включил чайник. — Я хозяйничал здесь, когда ты был на работе. Тогда и устроил тайник под плинтусом и попался на глаза старой грымзе тете Розе.

— Почему ты не уехал, когда киллер убрал твоего двойника?

— Его я застрелил.

— Как это? Ты убил… Самого себя?

— Точно.

— Но зачем?

— Тот, кого наняли, чтобы меня убрать, оказался полным профаном. Я его чуть ли не за ручку привел к этому дому. Окно открыл, чтоб удобно было «меня» убивать. Но у него все не получалось. Пришлось взять его обязанности на себя. Мне нужно было срочно «умереть». Я не сомневался, что ты, найдя труп брата, вызовешь полицию и весть о том, что Мухаммед (кое-кто в городе знает, что я Гио Ристави) мертв, дойдет до человека, желающего мне смерти. Тот решит, что меня убил кто-то другой, так как врагов у меня туча, и отстанет.

— Но Дато все испортил, да?

— Мне показалось вначале, что испортил. Но в принципе результат оказался таким же. Просто весть до Папы дошла иным путем. Мухаммед мертв!

— Ты мертв. У тебя куча дел где-то за границей. Так почему ты здесь?

— У меня тут интерес появился. Денежный. Вернее, он был и раньше, но я решил, говоря языком карточного гадания, что сердце мое не успокоится.

— То есть денег ты не добудешь?

— Да. Но у меня появилась надежда. А еще я пока не убил человека, жизненный путь которого поклялся прекратить. Но это так — дело не трудное. Я бы давно его шлепнул. Коль все равно задерживаюсь, сделаю это позже. Ираклий никуда от меня не денется. Теперь-то его дядя решил, что я мертв, и перестанет его прятать.

— Ираклий, дядя… Кто это?

— Не забивай себе этим голову! — Чайник, щелкнув, выключился. Мухаммед залил пакетик «Ахмата» кипятком. — Лучше думай о творчестве. У тебя хорошо пошел роман обо мне. Допиши, издай, я буду первым, кто его купит.

— Все террористы тщеславны или только ты?

— Ты думаешь, что я так поверхностен, — покачал головой Мухаммед. — Навешиваешь ярлыки, как какой-нибудь тупой обыватель. Ты же человек мыслящий. Прочтя мой дневник, какие выводы ты сделал?

— Я жил бок о бок с монстром.

— Еще?

— Все!

— Я переоценил тебя. Увы. Значит, ты не сможешь написать правильную книгу.

— Не понимаю, о чем ты?