Михаил Соколов - Контракт со смертью

Она обнажила свои мелкие хищные зубы и вдруг стала необычно похожа на угрожающе шипящую кошку.

- Как видно, я выигрываю партию, - спокойно заметил Семенов.

- Это мы ещё посмотрим, - заявила она и, дотянувшись до столика, поставила пустой стакан.

- Петя! Прикури мне сигарету! - крикнула она уже без своего "пожалуйста".

Петя подошле, достал сигарету и протянул ей. Потом поднес огонек зажигалки и ушел на место, словно большой пес. Все молчали. Быков вертел головой, удивленная догадка плескалась в глубинах его широко раскрытых глаз. Он сейчас предпочитал молчать и слушать.

- Когда вы догадались? Не от своей же шлюхи узнали? Тем более, что она ничего не знала... я думаю.

- Вот, вот. Ты думаешь!.. Мало ли что ты там думаешь! Думаешь, Кудрявцев так тебе все и рассказывал? Раз деньги переведены на твое имя, так ты теперь всему голова?

- Короче, кончай!..

- Лена, умирая, мне успела сказать, что племянница Наташа и жена Сосницкого Марина - одно и тоже лицо. Перекрашенное лицо. Из блондинки - в брюнетку.

- Не верю! Зачем ей было тебе рассказывать?

- Она хотела спасти меня. Ты плохо знала свою подругу.

- Не верю! Не могла она!.. Я же для нее!.. Что она ещё тебе разболтала?

- Все. Все, что мне было нужно узнать. Что ты тоже воспитанница Жука. Что Кудрявцев подготовил тебя для соблазнения своего шефа, тем более, что выбрать было из кого. Одну тебя он, наверное, и не возил к Сосницкому, тот не должен был тебя знать до поры, до времени. А используя советы Кудрявцева, его знания слабостей своего шефа, охмурить старого дурака тебе было уже нетрудно.

- Он был получше тебя, собака!

- Да уж, куда мне! Но лучше быть живой собакой, чем мертвым львом. Это не я сказал. Это восточная мудрость. Ну а вместо вместо себя кого-то подставили в машине, сыметировали автокатастрофу, так что ни у кого не возникло сомнений - кто там внутри обуглился. Деньги с помощью Кудрявцева перевели в Швейцарию или ещё куда. Осталось только уехать и наслаждаться жизнью. Вроде всё.

- Плевать! Думаешь, ты выиграл? Игрок, черт побери! А ну кончайте их!

Далее все закружилось, завертелось, и одновременно произошло много вещей: внезапно в восточно-арочном проеме возник Кудрявцев с пистолетом в руке, и этот пистолет смотрел точнехонько Семенову в лоб. Быков чуть шевельнулся, но уже стрелял в нацелившегося в них Петю. Из-под подушки, на которой возлежала Наташа-Марина, показался компактный в мужских руках, но огромный в тонкой женской ручке израильский "Узи", который тут же сухо выплюнул несколько пуль, попавших Быкову в бок и выбросивших его огромное тело на ковер.

ГЛАВА 26

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Семенов смотрел на лицо Марины, все более походившее на обглоданную кость. Старый, развращенный маленький зверек. Причем, не самый добрый зверек.

Петя был убит на месте. Пуля попала ему в лоб, между глаз, так что он не успел и выстрелить. Но, судя по неестесственной позе Быкова, рухнувшего на правую руку, все ещё сжимавшую пистолет, по сразу отрешившемуся лицу, с ним тоже было кончено.

А оба ствола смотрели уже на него, Семенова. Один ствол дрожал (возможно, "Узи" был для неё тяжеловат), другой уставился твердо.

- Ах ты мразь поганая! - с наслаждением сказал Кудрявцев. - Ты меня очень и очень рассердил. Ты представить себе не можешь, ублюдок ты этакий, что мне стоило выслушивать тебя здесь! Если бы не договоренность, что Марина сама подаст сигнал, я бы не выдержал.

- Убей его! - прохрипела Марина.

- Нет уж, полчаса у нас есть. Пусть помучается. А ну встать!

Последнее относилось к Семенову, и он встал.

- Руки за голову!

Семенов поднял руки и сцепил пальцы за головой. Кудрявцев подошел и быстро обыскал его. Вынул пистолет из наплечной кобуры, положил к себе в карман. Еще раз похлопал по бокам, ничего не нашел.

- Повернись! - приказал Кудрявцев.

- Ненавижу! - ещё раз сообщил Семенову и быстро ударил рукоятью пистолета по лицу.

Семенов покачнулся, но устоял. Продолжал смотреть прямо перед собой.

- Что ты делаешь? - крикнула Марина. - Застрели его и пора отчаливать!

- Нет, нет! Я заставлю эту падаль жрать землю!.. Как же, красавец писанный!.. Будет теперь тебе рожа!.. - И орудуя то рукоятью, то стволом пистолета, он остервенело вбивал в лицо врага свою застарелую ненависть: ... - любимый!.. Апполон!.. единственный!.. так его!..

Семенов упал на диван. Удары, хоть и полные бешенства, сознания не лишили: были болезненны, но и только. Пользуясь тем, что комната была наполнена криками и мельтешеньем, которые, правда, исходили от одного человека, Семенов упорно высвобождал нож из кармана в рукаве. Вот уже рукоять удобно легла в ладонь, палец нащупал кнопку...