Михаил Соколов - Контракт со смертью

Все помолчали, сознавая верность последних слов. Потом опер в маске оглядел их покрасневшими, как у Фантомаса глазами и весело сказал:

- А может быть тут ещё были люди. Посмотрим.

Он вновь подошел к окну.

- Светает. Вот ещё одна ночь прошла. Спать хочется - жутко!

Быков приблизился к мертвому Королю. Оглядел внимательно.

- Вот так-то, - веско заметил он. - Вот так-то.

Семенов потянул его к выходу.

- Пойдем, надо спешить.

- Куда это? - удивился Быков.

- Хочу напоследок заехать к Кудрявцеву. Чтобы, так сказать, закрыть дело. Расставить все точки над i.

- Кудрявцев, Кудрявцев... Чего тебе Кудрявцев? Подожди... Да, девка что-то говорила... Пошли.

Внизу направился сразу к воспитанницам. Девочки, словно воробышки на проводах, сидели вдоль стены рядком на длинных школьно-спортивных лавках. Все одинаковые, все в легких сине-красных спортивных костюмчиках.

- Ну! - грозно навис над ними Быков. - Это как же вы?.. Как вы могли?.. - с суровой укоризной в голосе сказал он. - Одно у вас смягчающее обстоятельство: вас использовали в своих грязных целях опытные рецидевисты.

По ряду прошло шевеление. Кто-то, как заметил Семенов, ухмыльнулся. Впрочем, ухмылки тут же сошли: положение было понятное, серьезное и вообще...

- Вам зачтется, если будете говорить правду, - продолжил Быков. - Кто такой Кудрявый?

Девочки переглянулись. Одна, постарше, с мелко завитыми спиральками кудряшек, недоуменно ответила:

- Кудрявый и есть.

- Имя, фамилие?.. Или Кудрявый - это фамилие?

- А-а?.. Нет, Кудрявцев. Кудрявцев Игорь.

- Так, так... И часто он к вам сюда приезжал?

Вновь шевеление.

- Раза два в неделю. Иногда чаще.

- И зачем приезжал?

На этот раз оживились все, и Быков понял, что сморозил глупость.

- За этим самым, зачем же еще?

- Ну, - сказал Быков. - Мало ли... А Сосницкого Аркадия Григорьевича не знаете?

Девочки не знали.

- А кто это?

- Высокий, толстый... старый, - посмотрел Быков на малолеток. - Лет пятидесяти. Работает адвокатом. Волосы темные, завиваются, глаза темные, особых примет нет.

- Может это Аркаша? - предположила девочка лет двенадцати. - Он как-то сказал, чтобы я его так называла.

- А-а, тот дядка... Может быть.

- А меня просил называть себя Пупсик, - крикнула одна, и легкий смешок прошелестел по ряду.

- Ну, узнали? - спросил Быков, внимательно слушавший их щебет.

- Может это тот, к кому нас возил Кудрявый? - ответила мелкозавитая девочка. - Дядя его, кажется. Но нам не говорил, как его зовут. И мы и не знали, что он работает адвокатом.

- А кого возили? - поинтересовался Быков. - А ну-ка поднять руки.

Одна, вторая... - подняли почти все.

Быков повернулся к Семенову.

- Во боров! Ну скотина, ну скотина!..

- Ладно, - повернулся он к девочкам. - Сидите и ждите. Ничего с вами не будет, если опять что-нибудь не выкините. Вы ещё несовершеннолетние, так что надейтесь на смягчающие обстоятельства.

- Пошли, - сказал Семенову и крупно зашагал к выходу.

- Эй! - крикнул ему кто-то из группы оперативников. - Протокол надо подписать. Вы далеко не уходите.

- Попозже, попозже, - крикнул им Быков в ответ. - Вы знаете, где меня найти, подпишу.

- А друг?

- Найдем, не боись.

ГЛАВА 24

ИНТЕРЕСНЫЙ ТЕЛЕФОНЧИК

На улице все было серым, размытым. Все то, что ночью являло собой единое, монолитно-черное, сейчас начинало дробиться, и медленно выделялся гофрированный спуск лестницы, каменные широкие перила, шероховатый от времени фасад, украшенный выступающими половинками кирпичей, которые сливались в геометрический узор, на удивление оживляющий величественный, хоть и старый уже рельеф дома.

Гравий дорожки здобно похрустывал под ногами, все мокро блестело и с листьев срывались крупные частые капли, так что казалось, что этот ситник переходит в ливень и вновь приходилось с тоской вспоминать о виртуальном зонте, поспешо стягивая на шее воротник плаща.

Бессонная ночь, ловко проведя их по нескушному лабиринту, усталости не принесла; Семенов чувствовал во всем теле ясную прозрачную бодрость и лишь где-то в самых дальних уголках сознания угадывалась, затаившаяся, сродни окружающей сырости, вялая муть. "Спать придется весь день" , подумал он, с трудом обнося подошвой неведомо как выжившего в городе глянцевитого черного навозника, валко спешащего пересечь опасную дорогу.

- Вот чего я хочу, - вдруг сказал доселе молчавший Быков. - Коньячку хочу. У меня в машине что-то там есть. Не такой, как у тебя, это уж точно, но сейчас и такой сойдет. Как ты?