Андрей Троицкий - Прыжок в темноту

Защищая глаза от солнца, он поднес ко лбу ладонь и пару минут наблюдал за Колчиным, соображая, из каких горючих материалов тому удалось соорудить костер, ведь дров нет ни на дворе, ни в сарае. Не найдя ответа, мужик робко как-то боком доковылял до костра, присел на корточки рядом с Колчиным, что-то буркнул вместо приветствия и, назвавшись Федором, спросил, как величать гостей. Колчин представился. Решкин подошел ближе, встал рядом с мужиком, разглядывая татуировку на загорелом плече: кинжал, протыкающий голую женскую грудь, и диковинные штаны, сшитые из мешковины.

На правой бирючине крупная надпись «сахар», на левой ГОСТ ТУ 08. На ляжке бурые разводы, похожие на застиранные пятна крови. Видимо, мешок, перешитый в штаны, в прежние времена использовали для переноски разделанного мяса. Вопрос, какого мяса, не человечины ли? От этой мысли по спине Решкина пробежал холодок, будто за шиворот сунули кусок льда.

– Это где ты такие модные портки раздобыл? – поборов робость, поинтересовался Решкин.

– Свои джинсы, почти новые, без дырок, в карты просрал, – охотно объяснил мужик, поскребывая шею крючковатыми ногтями. – Вот донашиваю, что попалось. Уже на заднице светятся, а поменять не на что. Туго тут с тряпками.

– А что за пятна на ткани? – не отставал Решкин.

– Уж больно ты любопытный, – мужик, подняв голову, взглянул на собеседника снизу вверх и усмехнулся. Глаза мутные, как у дохлой рыбины, сужены в недобром прищуре. Над левой бровью косой шрам от ножа, передние зубы железные. – Случайно не из милиции, паря?

– Я землемер, – Решкин, нутром почуяв опасность, инстинктивно отступил на шаг. – А спросил так… Из интереса. Надо же о чем-то спросить.

– Пятна – это кровь, – мужик наблюдал, как Колчин вытаскивает из горящего песка банки и открывает их остро заточенной саперной лопаткой. – Овец еще два месяца назад забили, потому что нечем кормить этим летом. Такая жарища… Всю траву солнце выжгло.

– Есть денежная работа, – Колчин вытащил из кармана ложку, протер ее клочком бумаги, зачерпнул дымящегося супа. – У вас тут крепких мужиков вроде тебя много?

– Не то чтобы много, – ушел от прямого ответа Федор. – А что за работа?

– Нужно отъехать отсюда в сторону соляного озера и нарыть в разных местах несколько двухметровых шурфов. Ну, это такие ямы.

– Что-то вроде могил?

– Не совсем, – покачал головой Колчин. – Ямы круглые. Цель в том, чтобы я и мой помощник могли взять с разной глубины образцы почвы. Эту образцы отвезем в лабораторию при земельном Комитете. Там проверят, сколько соли в земле. Пригодна ли она для земледелия или, скажем, скотоводства.

– Ни на что она не пригодна.

– Я это понимаю, – Колчин хлебал суп из банки. – Но нужно официальное заключение, что содержание соли превышает норму. Тогда земли будут отнесены к категории бросовых. Понимаешь?

– Понимаю, – глядя на суп, облизнулся Федор. – Только с этими ямами нужно подъезжать не ко мне, к хозяину. Его зовут Сергей Сергеевич Воловик. Сходи в дом, он уже проснулся. Спроси. Даст добро, пойдем копать твои ямы. Последняя комната слева.

Встав на ноги, Колчин протянул недоеденную банку супа и ложку Федору.

– Мне с вами? – Решкин поперхнулся супом. Оставаться наедине с мужиком почему-то не хотелось. – Так я…

– Жди тут, – бросил на ходу Колчин.

Дом Воловика сохранил все приметы бывшей казенной канторы мелиораторов. Прежде чем войти в помещение, пришлось миновать сколоченную из старых досок застекленную веранду, заваленную всяким хламом: стульями с отломанными ножками, колченогим столом, разобранными железными койками, старыми оконными рамами, гитарой с расколотой декой и порванными струнами.

Прямой, как палка, коридор, стены которого кое-как покрасили белилами, упирался в глухую стену, по обе стороны несколько закрытых дверей, под ногами пружинят ветхие истончавшиеся доски. Воняет свежей краской, хлоркой и еще какой-то химией. Для полноты ощущений не хватает разве что доски почета, забытой здесь мелиораторами, с портретами передовиков производства и стенгазеты «В бой за воду». Налево закуток кухни. Большой стол, на котором свободно умещается алюминиевый чайник на полведра, стопки мытых тарелок и огромная кастрюля. В углу газовый баллон и старая плита с помятой крышкой.

Колчин, стараясь не разбудить своими шагами еще спящих обитателей дома, прошел в конец коридора, костяшками пальцев постучал в дверь. В комнате грохнулся на пол какой-то металлический предмет.