Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК

– Товарищ прокурор…

Участковый завершил опасную экскурсию по крышам старых гаражей, не получив ни единой царапины.

– Вот нашел, – он протянул Липатову барсетку.

Следователь повертел в руках находку. Сумочка сделана из грубой бугристой кожи, подкладка из синтетического шелка. С такой штуки эксперты вряд ли снимут пальцы, фактура кожи слишком неровная, грубоватая. Впрочем, чем черт не шутит. В барсетке какой-то бумажный мусор: прошлогодний календарик, квитанция из химчистки, незаполненное удостоверение заслуженного работника жилищно-коммунального хозяйства.

– Хорошо, капитан, – Липатов подмигнул милиционеру. – Спасибо за работу. Отдыхай пока.

Архипов поднялся лифтом на последний седьмой этаж и приложил палец к кнопке звонка. Упала цепочка, щелкнул замок и дверь распахнулась. С другой стороны порога стоял дочерна загорелый седовласый мужчина лет пятидесяти в легком халате, едва закрывавшим бедра. Халат был расписан экзотическими драконами и гейшами. Хозяин квартиры молча пропустил гостя в прихожую, закрыл дверь, накинул цепочку, поманил Архипова в комнату.

Мужчину звали Олег Сергеевич Покровский, он был вторым помощником Архипова, подбирал и проверял клиентов для покупки фальшивых долларов. Три дня назад Покровский вернулся из Крыма, известие о больших неприятностях свалилось на него, как кирпич на голову.

– Я уже все знаю, – сказал Покровский, падая в кресло и укладывая на журнальный столик загорелые ноги. – Сегодня утром я был на даче у Жбана. Мы с тобой разминулись на полчаса. Вы там за ночь перелопатили несколько тонн угля.

– Да, было дело.

– Поздравляю. С такой практикой и опытом ты легко найдешь себе денежную работу где-нибудь в Инте или в Воркуте. Будешь рубать уголек для родной страны и тихо вздыхать о московской жизни.

– Заткнись, мне эти шутки вот где, – Архипов провел ребром ладони по горлу. – Я не могу делать вид, что ничего не произошло. Не умею острить тупым концом, когда земля из-под ног уходит.

– Знаю, – кивнул Покровский. – Максим мне все рассказал. Ведь больше сообщить об этом некому. По твоему мобильнику никто не отвечает, в офисе тишина, дома тоже никто не подходит к телефону. Я что для вас шестой номер? Я должен сутками метаться по Москве, искать концы?

В голосе Покровского звучали нотки обиды.

– Домой я приезжаю только переночевать, – Архипов тяжело плюхнулся на диван, вытащил сигареты. – А мобильник отключен, потому что меня достали. Мне тошно разговаривать с художниками, администраторами, агентами и прочей шушерой. Тошно строить из себя бодрячка, босса от живописи и врать людям, что дела идут как надо, а «Камея» откроется со дня на день. Понимаешь, тошно до блевотины?

– Понимаю, – усмехнулся Покровский. – Значит, нашему бизнесу пришел конец? Это окончательно и бесповоротно?

– Я разговаривал с Горобцом, – Архипов прикурил сигарету. – Он дает гарантии, что как только пыль уляжется, все пойдет по-старому. Нужно выждать пару месяцев. И, разумеется, вернуть долг.

Покровский подскочил, будто выброшенный из кресла катапультой, прошелся по комнате и задернул легкие занавески. Заходящее солнце било в глаза, мешая видеть лицо собеседника. Он совершил еще пару кругов и снова повалился в кресло.

– Вернуть долг… Хорошо сказано. Долг… Вопрос: чей долг?

– Наш. То есть мой. Но мы же одна команда. Если бы ты прокололся, я, не задумываясь, отдал все… Олег, послушай, ничего другого не остается. Иначе меня положат в деревянный ящик. И я еще долго буду просить своих убийц, чтобы меня не закапывали живым, а для начала хотя бы пристрелили или задушили.

– Я так и знал… Знал, что ты придешь ко мне и попросишь денег. Наш долг… Как мне это нравится: наш.

– Мне больше не к кому придти, – вздохнул Архипов. – Ты же знаешь, я платежеспособен. Продам тачки, квартиру… Но мне нужно время, чтобы взять нормальную цену. Время – это как раз то, чего у меня нет. Мы вместе начинали. С нуля начинали. Помнишь, сколько дел, удачных и не очень удачных, провернули? Ты мне как брат, у меня нет друга ближе, чем ты…

– Ладно, – смягчился Покровский. – Хочешь чего-нибудь выпить? Или понюхать?

– Надеюсь, не клея?

– У меня благородные угощения.

– Я не хочу нюхать. Уже отвык. Плесни коньяка.

Не вставая с кресла, Покровский потянул за ручку импровизированного глобуса, хранившего в своем темном чреве напитки, некоторые из которых были раза в полтора старше хозяина бара. Верхнее полушарие глобуса отклонилось в сторону, Покровский снял с подставки бокал на тонкой ножке с широким дном, щедро плеснул в него коллекционного «Мартеля». Архипов поднялся, чтобы взять стакан, понюхал аромат коньяка, пригубил. Возможно, виной тому хронический насморк или пережитые волнения… Он не разобрал ни запаха, ни букета коньяка.