Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК

– Вы тут устроили на меня настоящую охоту, но, видно, обознались целью, – сказал Дашкевич, с опаской наблюдая за приближающимися милиционерами. – Я директор предприятия. Удирал от вас, именно потому, что принял людей в форме за бандитов. У меня с собой, как видите, большая сумма, а преступники часто пользуются милицейской формой. Поэтому прошу вас сразу оградить меня от попыток самоуправства и побоев. Я знаю, как обращаются с задержанными местные милиционеры. Хочу сразу заявить, что я ни в чем не виноват, а действовал…

– У вас еще будет возможность сделать заявления, – оборвал Липатов и отступил куда-то в сторону.

– Поэтому надеюсь на вашу помощь, гражданин следователь, – повысив голос, прокричал Дашкевич. – Прошу огородить меня, прошу…

Майор в бушлате налетел на Дашкевича, как маневровый локомотив, сшиб с ног, навалился сверху. И, высоко занеся руку, несколько раз от души приложил тяжелым волосатым кулаком. Дашкевич, пытаясь защищаться, как мог, втянул голову, подставлял под удары лоб. Но этот прием не помогал. Через несколько секунд рот наполнился кровью, правый глаз заплыл, осколок выбитого зуба, расцарапав язык, больно врезался в небо и застрял в нем. Удары, медленные и страшные, проходили и справа, и слева. Кто-то кричал, оттаскивал майора, но тот вырывался, снова наваливался грудью на Дашкевича, топил его в грязи, бил по лицу, по шее, по ушам.

Наконец обезумевшего от ярости майора отволокли в сторону, но тот напоследок сумел как-то изловчиться, и пнул каблуком сапога в лицо Дашкевича, сломав ему основание носа. Издалека доносилась чья-то ругань, незнакомые голоса, шум ветра… Но Дашкевич, почти утонувший в жидкой грязи, провалился в глубокий обморок.

Он пришел в себя минут через десять. Все тело трясло, то ли от холода, то ли от страха. Не рискнув открыть глаза, Дашкевич думал о том, что у него наверняка переломано половина ребер, но и то чудо, что после этих чудовищных побоев он еще жив. Закашлявшись, он языком выдавил изо рта пару выбитых зубов и густую сукровицу. Теперь слух вернулся к Дашкевич. Откуда-то сверху долетали голоса.

– Вы чуть не забили этого деятеля до смерти, – говорил следователь прокуратуры Липатов. – А мне он нужен живым.

– Он насмерть сбил машиной мальчишку сержанта, который в милиции первый год, – отвечал сиплым пропитым голосом майор. – По вашему разумению, этой твари нужно выдать талоны на усиленное питание? Предупреждаю, если вы не заберете своего Дашкевича отсюда в Москву, до завтрашнего утра он не доживет. И мне насрать, что он какой-то там директор какого-то сраного комбината.

– Прекратите.

– Я в худшем случае получу выговор, – гудел краснолицый майор. – За то, что этот говнюк попал в аварию, а я не вызвал врача, чтобы оказать ему первую помощь. И он подох в камере от внутреннего кровотечения.

– Его участи и так не позавидуешь, – ответил Липатов. – Сумка набита фальшивыми баксами. И этот эпизод нам удастся доказать, если вы не будете проявлять лишнее усердие. Дашкевич выйдет из зоны нищим инвалидом. Пятнашка за Полярным кругом или крытая тюрьма – это куда страшнее ваших кулаков.

Дашкевич пошевелился, открыл здоровый правый глаз и попытался сесть. Но опереться было не на что, мешали браслеты на запястьях.

– Эй, что ты там сказал? Деньги… Они фальшивые? – спросил Дашкевич. И снова потерял сознание.

Архипов вышел на балкон, прикурив сигарету, наблюдал, как из-за угла дома появился Бирюков. Помахивая сумкой, он подошел к машине, занял водительское место и уехал. Вернувшись в комнату, Архипов уселся за стол, включил компьютер и, забравшись в телефонную базу данных, выудил из нее несколько номеров, установленных в доме на Мичуринском проспекте, где проживала Ева Фридман. Записал на отрывном листке телефоны, номера квартир и фамилии их хозяев. Пересел на диван, решив, что десять утра подходящее время для деловых звонков. Набрал первый номер, но никто не снял трубку. Со второй попытки повело, ответил приятный женский голос.

– Я представитель торгового дома «Виктория», точнее, старший менеджер, – скороговоркой выпалил Архипов. – И хотел бы сообщить вам приятное известие.

– Что вы говорите? – женщина зевнула в трубку, давая понять, что дальнейший разговор ей неинтересен. Представители торговых домов названивали в ее квартиру в тех случаях, когда хотели сбагрить морально устаревший пылесос или посудомоечную машину с десятипроцентной скидкой. – Что, мне опять повезло, как утопленнику? Даже больше?