Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба

Первым делом адмирал оглядел свой корабль.

«Санта-Мария» сильно пострадала от шторма. Многие паруса были изодраны в клочья, реи сломаны, но сами мачты, к счастью, уцелели. Матросы под командой корабельного плотника заделывали раны, нанесенные бурей.

На мостике вахтенный офицер разговаривал с главным кормчим, штурманом флотилии.

— Дон Кристобаль, — взволнованно проговорил штурман. — Наш компас словно сошел с ума. Его стрелка показывает то в одну сторону, то в другую. Мы пытаемся строить курс по солнцу и звездам, но здесь неизбежны ошибки, потому что мы не знаем, на какую широту пригнала «Санта-Марию» буря.

— Ничего, сейчас мы поставим все на свои места!

Адмирал вернулся в свою каюту, достал из сундука заветную шкатулку, вынул из нее компас, который передал ему перед смертью синьор Кастельнуово.

Сейчас настало время, когда этот компас должен будет сослужить свою службу. Сейчас выяснится, правду ли говорил покойный мореплаватель.

Адмирал не на шутку волновался.

Если покойник обманул его — все планы Кристофоро провалятся, экспедиция погибнет, новые земли не будут открыты. Но сначала, прежде чем искать новые земли, он должен найти остальные корабли своей экспедиции…

Дон Кристобаль поставил компас на стол, взглянул на него.

Стрелка компаса была неподвижна, она указывала на северо-запад.

Адмирал вернулся на мостик и твердым, не знающим сомнений голосом приказал рулевому:

— Четыре румба вправо! Так держать!

— Но, адмирал, судя по картине звездного неба, которую я наблюдал минувшей ночью, чтобы вернуться на прежний курс, мы должны держать левее…

— Я сказал — четыре румба вправо! — отчеканил дон Кристобаль.

В голосе его была непререкаемая уверенность и властная решимость.

Если у штурмана и были какие-то сомнения — увидев уверенное лицо адмирала, он промолчал.

Еще трое суток каравелла под всеми парусами шла в выбранном адмиралом направлении. Еще три ночи штурман смотрел на звездное небо и качал головой.

А наутро четвертого дня впередсмотрящий увидел на горизонте паруса.

Еще через несколько часов они подошли к двум потерянным кораблям.

«Пинта» и «Нинья» шли рядом. Их тоже далеко унесло штормом, но они вскоре нашли друг друга и теперь дрейфовали вместе, поскольку их навигационные приборы тоже вышли из строя.

Штурман смотрел на адмирала в изумлении.

Он нашел потерянные корабли, привел «Санта-Марию» в нужное место одной только своей волей… Это великий человек, он добьется всего, достигнет любую цель, которую поставил перед собой. Именно он приведет корабли экспедиции к берегам Индии, как обещал католической королеве Изабелле.

На сцену, медленно кружась, падал театральный снег. Полный, невысокий, не первой молодости актер в роли Ленского встал в трагическую позу и запел:

Из ложи бельэтажа за страданиями молодого поэта наблюдали два человека. Первое, что можно было о них сказать — они удивительно похожи, так что ни у кого не возникло бы сомнений, что это братья-близнецы. Одеты они тоже были почти одинаково — в темно-серые английские костюмы, сшитые на заказ в небольшом, очень дорогом и очень респектабельном ателье на Оксфорд-стрит.

Почти одинаково — но не совсем, маленькое отличие в их облике все же было: у одного из братьев галстук (разумеется, итальянский, шелковый, ручной работы) был бордовый, у другого — темно-золотистый.

Несмотря на такую элегантную и даже изысканную одежду, в облике братьев было что-то неприятное и пугающее. Оба совершенно лысые, с желтоватой пергаментной кожей, словно натянутой на череп, резкими чертами лица, они были похожи на двух хищных птиц или, скорее, на двух старых стервятников. Это сходство еще усиливали внимательные темные глаза за круглыми стеклами очков.

— Что день грядущий мне готовит… — выводил тенор на сцене. — Его мой взор напрасно ловит…

В это время дверь ложи едва слышно скрипнула, и в нее вошел худощавый темноволосый мужчина в темном костюме.

— Вы опоздали на десять минут, — проговорил вместо приветствия стервятник в бордовом галстуке. — Надеюсь, вы искупите это опоздание. Вы принесли ту вещь?

— Вилен, — перебил брата второй стервятник. — Дай мне дослушать арию! Ты же знаешь, как я ее люблю!

— Есть вещи поважнее этой арии! — огрызнулся первый. — Итак, вы ее принесли?