Лариса Соболева - Убийство по Шекспиру

— Я… — заблеяла пожилая женщина, испуганно мигая веками.

— Послушайте, — кисло протянул Микулин, — разве не смотрите кино? Разве не знаете, что трогать в таких случаях ничего нельзя?

— Но… понимаете… — продолжила та, — у нас выстроен поклон. Как только дают последнюю реплику — идет занавес, а мы за занавесом… тоже идем. Мы должны убрать реквизит и мебель… Это поставлено режиссером. Актеры кланяются уже на пустой сцене… Я и забрала со стола… чтобы рабочие не разбили посуду… она дорогая.

— Но актеры кланялись перед занавесом, — припомнил Степа.

— Да, сегодня, — подтвердила женщина в кудряшках. — Потому что Ушаковы не встали после… а обычно они встают и идут на поклон…

— Где она? — тихо простонал Микулин. — Посуда где?

— Принести? — и старушка живо побежала за кулисы.

— Стойте! — остановил ее Микулин. — Теперь лучше не касайтесь никаких предметов, вам понятно? (Старушка несколько раз подряд кивнула.) Граждане, никто не должен касаться предметов на сцене и за кулисами. Мда… Уфффф! А теперь просим всех покинуть сцену. Идите к себе… где обитают ваши артисты? — спросил кудряшку.

— В гримерках, — отрапортовала та.

— Вот туда и идите. Освободите место для работы.

— Мы ничего не заметили, — оправдывалась за всех кудряшка. Она была еще и маленького роста, но с внушительным бюстом. — Вернее, заметили потом, когда они не поднялись. А сначала не заметили. Я помощник режиссера, слежу за порядком на спектакле, вдруг слышу — не те реплики. А я даю команду осветителям и звукорежиссеру. Они лишь по моей команде меняют свет и музыку. Смотрю в пьесу — не то говорят, Фердинанд вообще ни слова, лежит…

— Идите, — снова приказал Микулин.

Артисты и все прочие, с опаской поглядывая на трупы, побрели за кулисы. Микулин, дождавшись, когда они освободят сцену, повернулся к Степе, указал подбородком на два тела:

— Ты ничего не заметил во время спектакля?

— Честно скажу, даже не догадался, что они на самом деле… Думал, играют. Понимаешь, они выпили лимонад с ядом. Я этого момента не видел…

— Ты же смотрел! — обалдел Микулин.

— Выслушай сначала. Я не видел, как они пили, потому что дремал. Моя Янка видела, она в машине, может рассказать подробно. Позвать?

— Зови, — махнул рукой Микулин, которому жутко не хотелось заниматься этим делом, да ничего не попишешь, придется. Ему тридцать восемь, время к пенсии несется, а за долгую службу подобные ситуации надоели. Да и сердце пошаливает без положительных эмоций. Где ж им взяться, положительным эмоциям, при такой работе?

Через пару минут Яна шла по центральному проходу, разделявшему зал на две половины, с неописуемо важным видом. Ступив на авансцену, резко затормозила перед трупами, ахнула и прикрыла рот ладошкой. Да и как тут не ахнуть?! Только что видела актеров живьем, а теперь они…

У обоих были открыты глаза, на лицах толстый слой грима, особенно у женщины, румяна, тени. Она лежала на спине, раскинув в стороны руки и опустошенно уставившись вверх. Актер покоился на боку, устремив взгляд исподлобья за кулисы. Из-за грима актеры выглядели манекенами, а не людьми, небрежно брошенными куклами. Гнетущая атмосфера, какое-то непонятное напряжение, витавшее в воздухе, да оперативники, исследующие площадку и тела двух актеров, ясно говорили: здесь, на сцене, произошло нечто страшное. Но что?

— Яна, расскажи-ка тот момент, когда они пили яд, — попросил Микулин.

— Они по-настоящему выпили яд?! — едва выговорила Яна, еще не оправившись от шока.

— Этого пока никто не знает, — промолвил Микулин, лениво прохаживаясь по авансцене. — Но оба умерли во время спектакля. Меня интересует все, что они делали до этого. Рассказывай.

— Он, — указала она глазами на актера, игравшего Фердинанда, — кинул в бокал лимонада яд…

— Как кинул? Куском? Влил? Высыпал? — забросал вопросами девушку Степа.

— Ты же сам видел… — недоуменно протянула Яна.

— Я забыл, — нашелся он.

— Он высыпал белый порошок. Бокал стоял на столе… такой большой бокал, из прозрачного стекла. Так вот Фердинанд подошел к нему и высыпал. Это было хорошо видно, мы ведь в пятом ряду сидели. Потом выпил половину. Вот так, — повернулась Яна и поднесла ко рту воображаемый бокал. — Боком к нам стоял и пил. Затем заставил выпить Луизу. Она пила медленно, красиво пила. Мне так плакать хотелось, когда она пила. А после стала умирать…

— Эй, кто-нибудь! — крикнул Микулин за кулисы. Мигом примчалась кудрявая блондинка с бюстом. Явно подслушивала, потому что так быстро примчаться можно было, только стоя вблизи сцены. — Нам нужен бокал, из которого пили артисты. Где он?