Андраш Тотис - Гориллы

— Полагаю, разводит цветы. Что же еще ему остается?

— Да, конечно... — пробормотал Шорт.

Джон проводил его до самого выхода. Не обращая ни ма­лейшего внимания на суровых стражников, сидящих в стеклянной будке, провел гостя через вестибюль и у двери на прощание похлопал Пола по плечу.

— До свидания, дружище.

Первое, что увидел Пол, очутившись на улице, был его собственный "геральд". Автомобиль стоял напротив подъез­да, возле указателя "Стоянка запрещена". Расхаживающий по противоположному тротуару полицейский бросил на Шорта скучающий взгляд и отвернулся.

То ли в пивной со вчерашнего дня стало темней, то ли Гвен сегодня выглядела более бледной. Девушка явно нерв­ничала, в глазах ее отражалось беспокойство. Шорт пришел чуть раньше условленного часа, но Гвен уже была на месте. Она сидела в одной из боковых кабинок, длинные пальцы ее нервно барабанили по краю стола, а взгляд был устремлен на дверь. Шорт стряхнул с зонтика воду. Он нашел место для стоянки за пятым перекрестком отсюда, а дождь начался как раз в тот момент, когда он вылез из машины. Посетителей было мало, зал не полнился, как обычно, гулом людских разговоров, даже из дальнего угла была видна входная дверь, а за стеклом — косые полосы дождя и силуэты торо­пливо идущих людей. В полумраке тускло мерцали медное покрытие стойки бара и рукоятки кранов. И глаза Гвен тоже как бы мерцали в полумраке.

— Что-то стряслось?

Девушка утвердительно кивнула.

— Да, серьезная неувязка. Знаешь, от кого исходит ин­формация, что в этом году похищено десять человек, охра­няемых "Профешнл Секьюрити"? — И, не дожидаясь ответа, выпалила: — От меня!

Наклонившись вперед. Шорт взял ее за руку.

— Чуть понятнее, если можно.

— Я попыталась выяснить то, что тебе нужно, спросила у девушек, может, кто помнит. Нет, сказали мне, не помнят. Тогда я стала просматривать донесения, поступающие из Скотленд-Ярда... — Умолкнув, она нервно провела рукою по волосам. Пол понимал, в чем тут сложность: она должна из­ложить всю историю так, чтобы ему было понятно, однако она не имеет права вдаваться в подробности служебных дел. — Словом, Скотленд-Ярд присылает донесения не о каждом преступлении, а лишь в тех случаях, если выявляется определенная тенденция. Если, к примеру, в каком-то райо­не вдруг вдвое возрастает число карманных краж, ну и тому подобное...

— И нашего дела не было среди донесений?

— Именно что было! — Гвен вздохнула. — Отписка, где сказано, что по просьбе министерства инспектор Ярда из от­дела особо опасных преступлений приступает к расследова­нию. Не они информировали нас, что десять человек похи­щено, а мы их.

— Не беда, — успокаивающим тоном произнес Пол. Он сделал знак официанту и снова повернулся к Гвен. — Прове­ришь, кем было подписано распоряжение Ярду, и все станет ясно.

— Так здесь-то и собака зарыта, неужели ты еще не понял? — Девушка невольно повысила голос. — На этом растреклятом письме стоит моя подпись! И моя печать.

При иных обстоятельствах у Пола вызвали бы улыбку слова Гвен о собственной печати и подписи, поскольку она всего лишь на правах секретарши регистрирует письма и скрепляет их печатью своего шефа.

— И как же ты поступила?

— Позвонила Хогарти.— При виде недоуменного лица Пола она нетерпеливо пояснила: — Инспектору, которому поручено расследование... От которого я получила список.

— И что он ответил?

— Что список он получил от нас, но, к сожалению, у него пока еще не было времени заняться им.

Шорт рассеянно наблюдал, как шумная, веселая компа­ния застигнутых дождем и промокших мужчин направляется к стойке.

— Почему же у него не было времени?

— Он совсем недавно получил это дело — примерно тог­да же, когда я сказала тебе о нем. Две недели назад. Хогарти отложил его, потому что у него, как он выразился, тысяча более важных дел. Единственное, что он сделал, — прове­рил, сколько заявлений поступило в полицию. О четырех по­хищениях. Пол, всего лишь о четырех похищениях! Теперь, когда похитили Эшфорда, пожалуй, Хогарти отнесется к де­лу серьезнее.

— Я должен поговорить с ним. Гвен покачала головой.

— Ничего не выйдет. Сама я еще могу выдать служебную тайну гражданскому лицу, но от других я не вправе ждать этого.

— Полно, Гвен! Я всего лишь журналист, значит, и "дру­гие" вправе высказаться перед представителем прессы.

Гвен пренебрежительно махнула рукой.

— Перед представителем прессы — разумеется. Кстати, знаю я твои вопросы.