Галина Романова - Незнакомка с тысячью лиц

На третий день Егор решил: все, хватит. Он наказал себя за промах, можно побаловать себя любопытством. Сел у окна со стаканом виски, только уставился на окна, как в доме отключили свет. Вот только что привычно светились все пять окон: два на первом, три на втором. Третье на втором наглухо задраено шторами. Как бац – и все потухло. Какое-то время держалась полная темнота. Потом в окне Рыжей заметался острый луч фонаря. В окне Академика на подоконнике загорелась свеча. А в окне сумасшедшей семейки загорелась керосиновая лампа, поставленная в центр обеденного стола.

С чего-то ему сделалось жутко. Представилось, как стонут старые перекрытия, пищат мыши под полом, воет осенний ветер, беспрепятственно гуляя по длинному коридору. И он даже пожалел Рыжую. Ей-то теперь каково?! И он даже подумывал выйти на улицу, войти в дом, постучаться к ней и пригласить к себе. Конечно, не пошел бы. Но ведь подумал.

И тут свет включили. Егор даже вздрогнул. Вздрогнул, кажется, одновременно с мужиком, застывшим посреди комнаты в ярко освещенном пятом окне. Тот как кенгуру прыгнул к окну и резким движением задвинул шторы. Наверное, распахнул их, когда свет отключили. Чтобы свет уличных фонарей попадал в комнату. Не ожидал, что поломку устранят так быстро. И попался! Он попался Егору на глаза, и он его великолепно рассмотрел. Крепкого телосложения, достаточно высокий, абсолютно лысый. Возраст? Судить сложно с такого расстояния. Но если учесть стремительный бросок к оконному проему, достаточно молод.

– Ну, наконец-то, незнакомец, – удовлетворенно хмыкнул Егор, сползая с табурета. – А то просто призрак какой-то…

Свет в доме отключали потом почти каждый вечер. Минуты на три, иногда чуть дольше. Все жильцы почти с этим свыклись. Потому что даже в комнате пьющей пожилой женщины тут же занимался крохотный огонек свечи или зажигалки. И лысый мужик больше промахов не допускал. Окно его всегда оказывалось плотно зашторенным.

Так продолжалось неделю или чуть больше. А потом…

Кажется, это был вечер среды. Да, точно. Он по средам обычно встречался со Светой. Она почему-то настаивала именно на среде. Хотя ему одинаково скучно было с ней и в пятницу, и в субботу. Тот вечер среды не стал исключением. Они сходили в кино, потом наскоро поужинали. Он отвез ее домой, вытерпел пару поцелуев.

Вернулся Егор ближе к одиннадцати вечера. Переобулся в домашние тапки, повесил куртку, стащил галстук, швырнув его на крючок вешалки в прихожей. Расстегнул две верхние пуговицы сорочки и пошел в кухню. Не включая света, он подошел к окну и разочарованно вздохнул. Света в доме опять не было. Вообще никакого. Не горел фонарик у Рыжей, не светила себе зажигалкой пожилая женщина, не металось пламя под колпаком керосиновой лампы в сумасшедшем семействе. У Академика тоже было темно.

Хотя минутку! В его окне вспыхнул огонек от спички, потом загорелась свеча, но не на подоконнике. Подсвечник с толстой свечой был в руках пожилого дядечки, переодетого ко сну в клетчатую пижаму. Он медленно шел, подсвечивая себе дорогу, к двери. Встал возле нее, с кем-то поговорил и начал отпирать замок. Отпер дверь, отошел на три метра в глубь комнаты и тут же испуганно попятился, загораживаясь подсвечником, как щитом.

Егор вытянул шею. Он мог поклясться, что понял, зачем пришел к Академику человек, наряженный во все черное. С лицом, закрытым маской.

Он пришел его убивать!

Нож, высоко занесенный над головой позднего гостя, не оставлял никаких сомнений. А когда этот нож резким движением вошел в грудь Академику, потом еще раз и еще, Егор закричал.

– Господи, нет! – шептал он уже, плотно зажимая рот ладонью и как завороженный не сводя взгляда с окна пожилого человека. – Да помогите же вы ему кто-нибудь! Помогите!

Академик упал. Убийца подхватил подсвечник. И прежде чем он задул свечу, Егор его рассмотрел. Он мог поклясться на Библии, что разглядел прядь огненно-рыжих волос, выбившихся из-под черной шапочки…

Творить добрые дела оказалось очень сложно. И желание, казалось, есть, и возможности. Но удивительно – не было желающих принимать от него добро. Макаров заворочался, плотнее зарываясь в теплое одеяло и не желая выбираться из кровати еще минут сорок как минимум.

Он пытался, честно пытался. Купил игрушек, фруктов, конфет и поехал в детскую больницу. Все отдал. И как идиот стоял потом посреди вмиг опустевшего коридора. Дети поблагодарили и разбежались. Говорить с ним и уж тем более играть никто не захотел.