Анна Михалева - Поцелуй Скорпиона

— Не надо так о деньгах, детка, — наставительно заметил Лев, потом улыбнулся, от чего глаза его окончательно ушли в лоснящиеся щеки, — но, в общем, да. — Тут он внезапно посерьезнел и погрозил ей пальцем. Как маленькой. — Только без глупостей. Я буду в курсе всего. Имей в виду.

— Ну, ты вроде бы поручил мне дело. Не хочешь ли сказать, что за мной станут следить?

— Билет у него на конец июля, — Бодров не собирался отвечать на ее вопрос. — Если будешь поворачиваться, времени достаточно. Но советую поторопиться. Уже май месяц… — Он махнул рукой в сторону маленькой двери кабинета, показывая, что разговор окончен. — Иди, а то мне еще связки нужно прочистить перед занятием.

— Ты все еще поешь? — удивилась Лера.

— Я не пою, а занимаюсь вокалотерапией. Это разные вещи! — наставительно заметил Бодров. — Я лечу печень пением.

— Пить надо меньше, — презрительно заметила девушка и, повернувшись, пошла в указанном направлении.

Уже в коридорчике она услыхала его выкрик: «Удачи!» — и аккуратно прикрыла за собой дверь. Из кабинета Бодрова было два выхода. Один вел в приемную спортклуба «711», в котором и находился главный его офис. Здесь были все удобства — хорошее респектабельное прикрытие, следящие устройства, с помощью которых охранники могли оглядывать окрестности целого квартала, два зала, где тренировались бойцы его группировки, сауна, где Лев принимал гостей и компаньонов, и даже склад оружия в подвале, в который ни один милиционер и носа сунуть не смел. Кроме того, из кабинета Бодрова был другой выход — небольшая дверца, ведущая в узенький коридор, а через него в тихое помещение соседней бильярдной. Лера пользовалась только этим проходом, чтоб их сотрудничество с боссом меньше бросалось в глаза. Обычно она получала задания по телефону, а фотографии — по почте. Сегодня, можно сказать, был исключительный случай. Идя по узкому полутемному проходику, она грустно усмехнулась и нацепила на нос синие солнцезащитные очки. Надо же, как не повезло! И почему Бодрову приспичило копаться в бухгалтерии именно сейчас! Конечно, сама же посоветовала после того, как Гриша слишком поспешно слинял, — она почувствовала, что дело тут нечисто. Ну и молчала бы себе! Так нет же! Можно подумать, кто-то тянул ее за язык! Дуреха! Теперь вся операция под угрозой срыва! Она с силой сжала папку, словно хотела раздавить ее, чтоб и следа не осталось ни от ее содержимого, ни от перспектив, с ним связанных. Проскользнув через тусклый зал с тремя бильярдными столами, пустующими в этот час, она вышла на улицу. Яркое весеннее солнце обрушилось на девушку со всей своей ослепительной беспощадностью. Порыв ветра вскинул и затрепал волосы, окутав Леру облачком просохшей пыли. Она прислонилась к входной двери и беззвучно заплакала.

Егор Каменев открыл глаза и тупо уставился в потолок. Он смутно чувствовал, что делал это уже не первый раз за последние сутки, неизменно погружаясь все в ту же вязкую дремоту. Ему нездоровилось. Только он не знал, по какой причине. Вернее, не мог вспомнить. Пытаясь распознать симптомы своей болезни, он склонялся к версии затянувшегося похмелья, но что он пил, с кем и когда, упорно ускользало из его памяти. Голова его упрямо отказывалась совершать хоть какой-то мыслительный процесс. В ушах гудело, во рту пересохло. Потолок снова поплыл перед глазами, сливаясь в один белый кошмар. «Ну вот, опять!» — простонал Каменев. Ему показалось, что он умирает и спасти его может только чудо. Чудо произошло. Дверной звонок завершил его мучения, расколов череп на мелкие части и одновременно вырвав из состояния предсмертного оцепенения. Егор попытался подняться, понял, что лежит на полу, и удивился. «Видимо, вечеринка удалась!» — заметил он про себя. Провозившись минут пять, он все-таки поднялся на колени, прополз в коридор и там, цепляясь ослабевшими пальцами за косяк, все-таки поднялся на ноги. Звонок снова требовательно дал знать о себе. Кому-то за дверью очень не терпелось войти. Каменев долго ковырялся с замком. В глазах двоилось. Он вообще с трудом понимал, что делает. Наконец дверь поддалась, открылась, и перед Егором предстала тетя Маня, соседка по лестничной площадке — дама комплекции травоядного динозавра (с большим туловищем и маленькой головкой, увенчанной пучком сальных волос). Мозги этой головенке, видимо, тоже достались от динозавра. Иногда ее настойчивость переходила в тупость, и наоборот.

— Егорушка, — начала было она, как всегда, слащаво, но умолкла.