Елена Яковлева - Красное бикини и черные чулки

В тот день на работе Жанка так и не появилась. И не она одна. Многие отправились на поминки, устроенные в каком-то кафе. Я немного поболтала с помощником режиссера Ниночкой, которая не ходила на похороны, и тоже слиняла домой. Хотела позвонить Жанке, но после ужина меня сразу заклонило в здоровый сон. Я с удовольствием плюхнулась в кровать и с головой накрылась одеялом.

А утром мне позвонил следователь Кошмаров и пригласил заехать в прокуратуру для разговора.

— Хорошо, — прошамкала я полным зубной пасты ртом, сильно заинтригованная таким поворотом событий. С чего это я ему так срочно понадобилась? Опять будет насчет Порфирия пытать? Так это не ко мне, а к Жанке.

Да, кстати, может, он и ее вызвал. Я попробовала связаться со своим «задрипанным павлиньим хвостом», но мне это не удалось. Жанкин домашний телефон упорно молчал, а мобильный она, как всегда, отключила из экономии. Оставался шанс выловить ее по рабочему, но не раньше половины десятого, а сейчас только восемь сорок.

Я дочистила зубы, наскоро перекусила, оделась и подкрасилась. Ровно настолько, чтобы не выглядеть бледной немочью, но в то же время и не резать глаз следователю Кошмарову. Машину, как всегда, заваленную снегом, чистить не стала, ну надоело уже, честное слово. Освободила только лобовое стекло, а на крыше оставила сугроб. Пусть следователь Кошмаров оценит мое рвение.

Но он его не оценил. То обстоятельство, что я возникла в его кабинете через какие-то полчаса после звонка, не произвело на этого дуболома ни малейшего впечатления. Он и посмотрел-то на меня мельком, только затем, чтобы убедиться, что это я, а не кто-нибудь еще.

— Вы меня вызвали, и я тут как тут, — намеренно подчеркнула я и положила перчатки на стол перед собой. Потом расстегнула пальто и закинула ногу на ногу. Следователь Кошмаров и бровью не повел. Долго ковырялся в каких-то бумажках и наконец разразился:

— Я бы хотел обсудить ваши отношения с потерпевшей Ольгой Пахомовой. Кажется, вы не очень ладили.

— А при чем тут… — Честно говоря, я растерялась. Потому что никак не ожидала ничего подобного. Я ведь была уверена, что он опять заговорит о Порфирии и о передаче.

— А что, вам неприятен этот вопрос? — сразу впился он в меня, как клещ.

— Почему неприятен? Совсем он мне не неприятен! Скорее непонятен!

— Я могу повторить. — Подумайте, какой въедливый!

— Да нет уж, не надо. — Мне вдруг страшно захотелось закурить. — У вас тут курят?

Получив утвердительный ответ (было бы странно, если бы он оказался отрицательным, учитывая, какую газовую атаку следователь Кошмаров устроил при первой нашей памятной встрече в кабинете у Краснопольского), я достала из сумки сигареты и щелкнула зажигалкой:

— Не знаю, кто вас просветил по этой части, но отношения с потерпевшей у нас были преотвратные. Мы друг друга терпеть не могли. Что вас еще интересует?

— Меня интересует, почему? — Следователь Кошмаров взялся за меня основательно. Уж не знаю, с чьей подачи.

— Почему?! — Странный вопрос! Почему две женщины ненавидят друг друга? По-моему, это ежу понятно, но следователь Кошмаров не еж. К сожалению.

— Ну да, в чем причина ваших разногласий?

— О господи! — Я окинула тоскливым взглядом кабинет следователя Кошмарова. Обстановочка там, надо заметить, была преунылая. — Причина наших разногласий — сугубо профессиональная. Ей почему-то казалось, что я затмеваю ее на экране. Вот и все. Как говорится, ничего личного.

— Ну а поподробнее. Я слышал, у вас даже драка однажды случилась… — Следователь Кошмаров продолжал демонстрировать поразительную осведомленность. Причем не сулящую мне ничего хорошего.

— Драка? — Я поняла, что стремительно теряю очки. — Ну уж прямо и драка. Так, небольшая размолвка. Опять же на сугубо профессиональной почве…

— Да? — Кошмаров как-то странно посмотрел на меня. — А у меня несколько иная информация из других источников. Что-то насчет мужчины по фамилии Дроздовский.

Нет, ну что за народ? Уже настучали. Кто, интересно? Грудастая Нонна или сплетницы из бухгалтерии? Да уж, дорого бы я дала, чтобы узнать, какими такими «источниками» пользовался Кошмаров. Хотя не так уж это и важно на самом деле. Разве кому-то докажешь, что все было совсем не так, как им хотелось бы.

Наверное, со стороны кому-то и могло показаться, что Пахомиха отбила у меня Дроздовского, ну, того, кто был перед Прониным. В действительности же я сама дала ему отставку, после чего он попытался вызвать у меня ревность, завязав с ней скоропалительный роман. Дроздовский демонстративно встречал ее на машине у Дома радио, дарил немыслимой величины букеты, а по ночам названивал мне и клялся в вечной любви. Спустя два месяца, убедившись наконец в моей непреклонности, Пахомиху он бросил, но нервы ночными звонками мне еще потрепал.