Мэри Кларк - Убийство в прямом эфире

Аннабель болезненно вздрогнула.

— Прости, Аннабель. Все время забываю, что вы с ней подруги.

— Бывшие подруги, Бидж. Бывшие. Констанс уже совсем другой человек.

Когда по экрану поползли финальные титры и телевизионная аудитория уже не видела всего того, что происходит на съемочной площадке «КИ ту Америка», улыбки постепенно погасли, а Аннабель с Би Джеем — так же, как и все остальные, кому была дана команда выйти торжественно провожать Констанс, — развернулись и разошлись по своим рабочим местам.

Стюарт Уитакер поправил черную оправу очков, с болезненным чувством глядя в телевизор. Констанс была одета в зеленое — цвет предательства. Она, без сомнения, знала, что он будет наблюдать за ее прощальным выступлением сегодня утром, и не преминула ткнуть его носом в тот факт, что не собирается держать данное ему слово. Хуже того: на ней был амулет с единорогом в короне, чтобы его могла видеть многомиллионная аудитория.

Что она задумала? Неужели она пытается уничтожить его?

Стюарт резко выключил телевизор и, подойдя к окну, провел рукой по лысой голове. Он задумчиво посмотрел на здание «Крайслера» и другие многоквартирные дома в этом жилом комплексе. Человек с его достатком вполне мог бы позволить себе жить и в более престижном месте, но Стюарт предпочитал эту квартиру с двумя спальнями в Тюдор-сити, историческом районе центра Манхэттена. Ему нравилась «старинная» привлекательность этого уголка. Он представлял собой спокойное убежище от лихорадочной городской жизни, а архитектурный стиль, восходящий к временам династии английских королей Тюдоров, придавал всему этому особое очарование.

С крыши его дома смотрели вниз горгульи, драконы и прочие мифические существа. Фойе квартиры было украшено гобеленами и витражами. Экстерьеры соседних зданий отличались обстоятельной кирпичной кладкой и надписями на стенах. Здесь же находились частные парки, где в хорошую погоду он мог гулять, медитировать или просто сидеть и читать.

Впрочем, Констанс совсем не оценила очарования этого места. Она приезжала к нему только однажды. Тогда он сам приготовил дня нее что-то вроде средневекового ужина в своем представлении, щука с морковью и пастернаком, печеные яблоки и груши. Он пояснил ей, что в Средние века люди чтили рыбу за ее чистоту.

— И сказал Господь Адаму: «Проклята земля за тебя», — сказал Стюарт, цитируя Книгу Бытия. — Видишь, Констанс, в те времена люди считали, что рыба избежала адамова проклятья.

— Что ж, слава Богу, что мне не пришлось жить в то время, Стюарт, — скривилась Констанс, отодвигая от себя тарелку. — Прости. Я знаю, что ты старался, но это просто не для меня.

Стюарт помнил, как тогда взял ее руку и поднес к своим губам.

— Тебе абсолютно не за что извиняться, дорогая.

Он был совершенно без ума от нее и мог простить ей практически все, Она притягивала его к себе с того самого момента, когда он впервые увидел ее прошлой осенью, одетую в царственное голубое платье, председательствующей в качестве ведущей на благотворительном ужине. Несколько месяцев он поклонялся ей издалека, взяв себе за правило вставать каждое утро, чтобы увидеть ее в передаче «КИ ту Америка». В конце концов он набрался храбрости и решил позвонить ей в офис. Дозвониться оказалось проще, чем он ожидал. Он оставил ее ассистентке свои координаты, и через несколько часов Констанс уже сама связалась с ним. И только намного позже он признался себе, почему это произошло.

Для Стюарта эти несколько месяцев были восхитительны. И хотя ему очень хотелось чаще бывать с Констанс, но и без того он был благодарен ей за все то время, которое они провели вместе. У них было несколько ужинов при свечах в лучших ресторанах города, было несколько часов, когда он держал ее за руку в театре или во время поездок на такси через Центральный парк. Но до сих пор любимым занятием Стюарта была демонстрация Констанс его страсти к средневековому искусству и архитектуре.

Вторую половину дня они проводили просто гуляя, хотя наибольшим удовольствием для него было посещение залов и садов Клойстерса [3] Клойстерс — музей средневекового искусства, отделение нью-йоркского Метрополитен-музея. . Он обожал показывать Констанс его невероятную коллекцию художественных сокровищ и бродить с ней по этому волшебному месту в верхнем Манхэттене с видом на реку Гудзон, в парке форта Трайон.

Констанс была благодарной слушательницей. Она живо интересовалась историей того, как сердце будущего музея создавалось из купленных во Франции средневековых монастырей и церквей, которые бережно, камень за камнем, витраж за витражом, статуя за статуей перевозились через Атлантику. Она была заворожена семью гобеленами с изображением охоты на единорога, которые висели в галерее, и с жадностью слушала его рассказы о символическом значении этого сказочного создания с одним рогом во лбу. Она восторгалась растениями, которые взращивались в монастырских садах: одни были предназначены для еды, другие — для медицинских целей, третьи — для колдовства. Она испытывала благоговейный трепет перед стоявшими в готической церкви каменными гробами с вырезанными на них барельефами рыцарей и аристократов. Именно после того, как они вместе осмотрели эти величественные захоронения, Стюарт объяснил ей принцип куртуазной любви.