Маргарита Резник - Сахар…

– Так он в сауне был. С ребятами обмывали первое дело Ерошкина, младшего сержанта юстиции, как он сказал. У него из самоубийства появилось убийство. Вот они в сауну и поехали, да нас с девочками пригласили. – Женщина оживлённо рассказала всё как на духу, а потом попросила ещё кофе. – Очень вкусно.

Вот тебе раз – Илья вот так взял и просто пошёл в сауну с проститутками?! Может он и раньше так делал, а глупая жёнушка верила в его святость и преданность? Катя наполнила чашку, подав её гостье, уселась напротив.

– Но вы только не подумайте, ваш муж не спал ни с одной из нас! – поспешно заметила Жанна. – Он сразу сказал, что любит жену и на других у него не стоит.

Лицо Кати слилось по цвету с волосами, у неё даже перехватило дыхание от гнева, которого она сама не ожидала. Как он мог? Как он смеет так сильно её любить в то время, когда она отрывается на полную катушку? На глаза даже навернулись слёзы, и это для Кати было удивительным ощущением, словно она перед кем-то неимоверно виновата.

Жанна, видя бурную реакцию на лице хозяйки квартиры, сунулась, было, её утешать, но Катя мигом протёрла глаза и с напускной заинтересованностью попросила гостью продолжить рассказ.

– Вообще-то было скучно, – пожала плечами Жанна. – Ребята всё время болтали об этом убийстве. Сначала, якобы, парня нашли под наркотой на тренажёре и решили, что он кони двинул от передоза, а потом обнаружили в чашке недопитого кофе слюну, явно принадлежащую другому – они там какой-то анализ делали. Слюна, как сказали, мужская. И тогда поняли, что это убийство, скорее всего. Раз двадцать чокались за гениальность следователя Ерошкина. Он даже первый выбирал, с кем пойдёт в вип-комнату, парни ему позволили.

Последние слова Катя пропустила мимо ушей. Какой-то шум возник в голове или, наоборот, выключились все звуки извне. Не может быть, чтобы её муж вместе с напарником – а Ерошкин уже года два работает в паре с Ильёй, – расследовали то самое дело, в котором замешана Агата. Конечно же, она никого не убивала, но эти оболтусы могут всё напутать и, тогда Агате не поздоровится.

Теперь хозяйка перестала церемониться и предаваться эмоциям, она набросилась с вопросами на бедную гостью, как тигр на антилопу. Жанна, словно подследственный на допросе, с выпученными глазами во всех подробностях передавала разговоры молодых полицейских в сауне. О том, что они должны повторно пойти в квартиру искать улики, которых в первый раз не нашли, о том, что опросят всех соседей – может, они что видели или слышали. После слов разговорившейся проститутки «Ребята очень жалели, что это не Америка и нет видеокамер на домах», Катя чуть было не подпрыгнула от радости. «Прекрасно, что мы не в Америке», – подумала она.

Когда из изрядно утомившейся от «дачи показаний» женщины была выпотрошена вся информация, на улице стоял уже поздний вечер. Девушка с огненными волосами поблагодарила свою вечернюю собеседницу за заботу о муже и почти вежливо выпроводила за дверь, добавив только то, чтобы та больше ни ногой не ступала в эту квартиру.

– Тридцать килограмм наркоты! – с видом победителя констатировал Прокоп – Тридцать миллионов рублей!

Маленькое серое помещение в подвале жилого дома на улице Ленина в Петрозаводске совсем не походило на обычные сырые и холодные с крысами и бомжами подвалы. Здесь имелась система вентиляции, обогрев, сушилки и горела яркая лампа под потолком. Никаких бомжей и крыс не наблюдалось в радиусе километра от этой комнатки.

– Мы все прочистили, Прокоп. В этом доме и других десяти домах рядом никто тебя не побеспокоит. Твой ценный клад в полной безопасности. – Двое мужчин стояли напротив третьего, явного хозяина этого помещения, по виду крепкого мужчины, по-барски развалившегося в кожаном кресле. В рту у него торчала сигара, которую он периодически вынимал и выпускал облачка ароматного дыма.

Стоявшие были внешне очень разными – один из них приземистый и коротконогий цыган в костюме-тройке и ярко-синей рубашке, поблёскивал рядом золотых фикс и толстой цепью на шее. Второй, в кожаной куртке, повыше, постройнее, крепкий, и видно, что боец, тоже вполне мог бы сойти за цыгана, но, так сказать, более академической внешности – из какого-нибудь театра «Ромен». Кожа у него, хотя и довольно смуглая, была всё-таки существенно светлее, во рту не блестело золото, и только роскошные чёрные кудри полностью соответствовали статусу ромалов. Впрочем, золотая цепь на шее у него тоже наблюдалась.