Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2

– А кто-то, помимо вас, мог знать об этом?

Вновь – пару секунд относительной тишины.

– Точно не знаю… Меня же полтора года не было, кто знает?…

– А в этот раз вы тоже руководили торжественной подготовкой апартаментов кузины?

– Да, хотя я отказывалась, но нашлись… люди, которые смогли меня уговорить, а мне проще было согласиться, нежели спорить.

– Спасибо, Энн.

– Подождите, Марк. А что у вас с моим посланием?

– Завтра я вам все расскажу. Не волнуйтесь! – Я замолчал, почувствовав неловкость и даже волнение, но затем все же сказал: – Приятных снов! – И сразу же нажал на кнопку «отбоя». Не хотелось врать мисс Старлингтон, однако приходилось, я и сам чувствовал неискренность в своем голосе: бедная девушка еще не знает, какие тучи собрались над ее головой. А удастся ли нам ее спасти – пока неизвестно, но один план у меня все же был.

Макс тоже недолго общался со своими абонентом, хотя вполне успешно: ужин был заказан. В ожидании трапезы мне пришлось поломать голову над сообщенным мне Энн фактом о кодовом замке от каюты мисс Доэрти. Эта информация, в общем-то, свидетельствовала против мисс Старлингтон, но не будучи преступницей, она мне искренне ответила, не ведая подвоха с моей стороны. Впрочем, врать в этом случае было бы просто глупо, а Энн, похоже, никогда таковой не являлась, разве что – заторможенной, но на то, по-видимому, были свои причины.

Фрэнк попивал виски с содовой и довольно улыбался, что меня откровенно обрадовало, но он не спешил поведать нам о причинах своей радости. Надо было опустить его с небес, если и не на землю, то хотя бы на небольшой пьедестал.

– Мистер Тодескини, для вас заказан торжественный ужин, девушки из Мулен – Руж, ну и самолет в Довиль. Вы же там хотели там отдохнуть? – спросил я.

– Молодцы, постарались. Торжественную трапезу я, пожалуй, принимаю, а вот все остальное… повторите в следующий раз… И лучше все же в мою квартиру. Неплохо, чтобы еще и Шаде Аду там исполнила какую-нибудь песенку. Может, с ее помощью и Биф чуть пополнит свой репертуар. Нравится мне творчество этой певицы.

– Только творчество? – продолжил я наш совместный стеб (будто на это у нас было время!).

– Внешность – тоже, а всего остального я пока был лишен, однако, возможно, с вашей помощью я восполню этот пробел. – Фрэнк лучезарно улыбнулся и уже серьезным тоном сказал, глядя на меня восхищенно: – Марк, ты угадал. Это – Эмма. Я взломал ее электронную почту, она переписывалась с Мирел на эту тему!

– Это меня радует, хотя, в отличие от тех же гадалок, я пытался вычислить нашу анонимщицу логическим путем. – Мой ответ прозвучал немного самодовольно, но иногда, наверно, можно позволить себе такую слабость.

– Что ж, одной проблемой меньше, – резюмировал Макс. – Но остается более сложная задача с попыткой отравления.

– Давайте вначале поедим, пусть не очень торжественно, без варьете и девушек… – заныл Тодескини. – Я согласен на любые варианты: сидеть на полу, есть руками, даже не совсем чистыми, обещаю отказаться на целый час от виски… пожалейте умирающего, – прохныкал Фрэнк, придуриваясь.

– Скоро должны доставить, – улыбнулся Адлер.

– Макс, ты такой добрый, я сейчас расплачусь, – фальцетом пропел Тодескини и покосился на меня с ехидной ухмылкой.

– Напрасно ты смотришь на меня так недобро, – произнес я. – У меня, кстати говоря, появились некоторые соображения, касающиеся отравления и личности первого анонимщика. Дать подсказку на время ужина, на период активной работы челюстями?

– Давай! – загорелся Фрэнк.

– Можно, – спокойно ответил Макс.

– Один из серьезных просчетов отравителя состоит в том, что бутылку вина, в которой позже был обнаружен яд, открыли не в 3.30 утра, как утверждает Кристофер (его слова подтвердили Эдвард, Энн и Линда), а намного ранее, – подсказал я.

– Этот момент мы уже обсуждали. Что-то упустили? – недоумевая, спросил Фрэнк.

– А вот и подумайте, – ответил я вовремя: доставили наш ужин.

Время было позднее, и мы умяли салаты и стейки за считанные минуты. Плотный ужин вкупе с некоторым количеством алкоголя нас с Максом совершенно расслабили, а если учесть факт систематического недосыпания, то мы рисковали заснуть на ходу. Фрэнк же чувствовал себя бодро, чтобы выпивка подействовала на него как снотворное, ее должно было быть раза в два больше. Наш жизнерадостный приятель лучился вселенской радостью, но когда он бросал на нас недоуменный взгляд – в его глазах отражалась жалость. Мы с Адлером молчали: не было даже сил двигать языком, во всяком случае, мои челюсти сковала усталость; веки, налитые свинцовой тяжестью, намеревались сию минуту распределить непомерный груз по всей поверхности осоловевших глаз. В конце концов Фрэнк огорченно прокомментировал наше состояние: