Вадим Россик: Тёмный Человек

Фургон, гремя и качаясь на поворотах, вылетел на поляну, где по-прежнему в одиночестве торчала железная статуя злой ведьмы. Кучер остановил фургон, чтобы его пассажиры смогли бросить в Астрелию камень. Мукомель, кряхтя, выбрался из фургона, подобрал небольшой голыш и метко кинул его прямо в грязное лицо старухи. Звук удара спугнул ворон, сидевших на голове статуи. Они взлетели в воздух и принялись на свой птичий манер ругать озорников. Мартиниус последовал примеру инспектора. За патроном нехотя бросил камешек и Мельхиор. Зато кучер, сделав охраняющий знак рукой, швырнул полкирпича. Традиция была соблюдена, можно было продолжать погоню.

Едва фургон тронулся дальше, как знакомый серый ослик преградил ему дорогу. Это был Упрямец на котором нелепо восседал сам Альфонс Ромуальд Бартоломей Гильбоа, ротмистр Третьего королевского линейного Флорианского гусарского полка. Хотя голова ротмистра была туго забинтована, усы маленького гусара воинственно дыбились, а руки крепко сжимали поводья.

– Приветствую вас друзья! – крикнул Гильбоа, похлопывая ослика по шее. – Я с вами, семьдесят тысяч демонов и кулаки Деуса!

– Как вы здесь оказались, дорогой ротмистр? – удивился нотариус.

– Когда я очнулся в лазарете, первой моей мыслью была: спасти прекрасную деву! Не обращая внимания на уговоры врачей, я вернулся в «Беличье дупло». Заплаканная сестра сообщила мне о том, что Барабара пропала, а вы с инспектором отправились в Вилемов Двор. Я взял у Матильды Упрямца и как вихрь поскакал за вами!

Ослик с безмерным удивлением на глупой морде взглянул на лихого гусара.

– Но что случилось в доме колдуна? Кто вас ранил? – поинтересовался Мукомель.

Гильбоа немного смутился.

– Все произошло внезапно. Должен признаться, месьеры, что я совершенно не ожидал нападения. В тот момент я как раз признавался моей прекрасной деве в чувствах. Вдруг в коридоре, где расположились стражники, раздался леденящий душу вопль. Потом страшный шум и топот. Когда я выглянул в коридор, там никого не было, а перед собой я увидел громадную желтую змею. Выхватив саблю, я вступил в бой с чудовищем. Последнее, что я помню, это мой точный удар по шее кобры. Ее голова отлетела в сторону и все. Свет у меня в глазах потух. Очнулся я на койке в лазарете с перевязанной головой.

– Кто же это вас так? – с сочувствием покачал головой Мартиниус.

Ротмистр пожал плечами.

– Я его не видел. Каким-то образом негодяй подкрался сзади. В честном бою он бы меня не одолел, клянусь своей саблей!

– Вы думаете, дорогой ротмистр, что на вас напал Александр? – задал вопрос нотариус.

– А кто же еще? Это проклятый колдун пустил в ход свои штучки. Но ничего! Будьте уверены, я с ним еще встречусь! И тогда никакое знание демонологии и цирковых фокусов ему не поможет, восемьдесят тысяч демонов и кулаки Деуса!

Условившись дальше действовать сообща, сыщики покинули перекресток. Повинуясь стреле указателя, они направились в Вилемов Двор. Впереди громыхал полицейский фургон, а за ним, стараясь не отставать, семенил Упрямец. До селения еще оставалось пять гведских миль. Мельхиор обратил внимание на то, что на этот раз Гильбоа не поленился бросить в Астрелию камень.

В лесу было душно. Не чувствовалось ни малейшего ветерка. Временами начинал капать робкий летний дождик, но прекращался, не успев принести облегчения от летнего зноя. В воздухе пахло грозой. Два часа спустя дорога вывела спутников к холму с церковью. Вот и Вилемов Двор – совершенно пустынный в этот жаркий предзакатный час. Не задерживаясь, фургон проехал через селение и снова оказался под сенью Гвинского леса. Теперь проводник был не нужен. Вместо угрюмого Страшилы впереди на ослике ехал ротмистр, показывая дорогу полицейскому кучеру.

Так прошло еще два, казавшихся бесконечными, часа. Громоздкий фургон с трудом пробирался между тесно стоящих деревьев. Раскидистые ветви сосен и елей стучали по крыше, гибкие кусты упорно наворачивались на оси. Несколько раз казалось, что дальше фургон не пройдет и седокам придется продолжать свой путь пешком. Как бы то ни было, но, наконец, трудная дорога закончилась и перед сыщиками появилась тоскливая, заросшая осокой болотная гладь.

– Смотрите, месьеры! Чья это там карета? – вскричал Гильбоа, показывая на роскошный экипаж, прячущийся в стороне за деревьями.

Мукомель выскочил из фургона и в сопровождении своих спутников подбежал к карете Лохматуса. Она была пуста. Обе дверцы распахнуты, внутри никого. Четыре лошади лениво переступали с ноги на ногу, наспех привязанные вожжами к дереву. Их бока тяжело ходили и лоснились от пота.