Вадим Россик - Кто рано встаёт, тот рано умрёт

– О’кей. Так и сделаем, – величественно кивает мне Бахман.

– Тогда чюсс?

– Чюсс! И хорошего дня!

Ага, как же.

Карабкаюсь по лестнице к себе в комнату. Термос я больше с собой не таскаю. Теперь у меня есть трофейный чайник. Едва захлопываю за собой дверь в полу, как раздается телефонный звонок Марины. В трубке звучит беспокойство жены обо мне и сакраментальный вопрос о таблетках. Чувствую себя кругом виноватым. Жена переживает, а я сегодня утром даже не гулял. «Мужчины!» – сказала бы Урсула.

Про убийство я Марине не говорю. Зачем её волновать? Пусть спокойно восстанавливается в санатории. Делаю себе заметку в памяти: нужно попросить и Лилю пока помолчать.

Заканчиваю разговор с женой обязательным «чюсс!», откладываю телефон, завариваю кофе, сажусь за стол, включаю ноутбук. Изготовился. Принял низкий старт. Вот только для чего? Для подумать? Смотрю в монитор на удлинившийся список вопросов. Хорошо, буду думать.

Неприятно об этом говорить, но по всему выходит, что убийца – один из моих милых, забавных, талантливых, увлечённых своим искусством сотрапезников. Один из творческих людей – на самом деле нелюдь с инстинктом убийцы. В пользу этой версии говорит сам способ совершения преступления. Всё же хладнокровно заколоть человека и спрятать его в извести, может лишь тот, кто заранее всё обдумал. Это не спонтанное нападение. Ведь если бы кто-то из утренней обслуги польстился на серебряные бусинки или катушки в ушах Харди (я шучу), то его бездыханное тело лежало бы в постели. А Харди утром покинул свою комнату. С кем он хотел встретиться в такую рань? Да и пирсинг с катушками остались на своих местах.

Я начинаю печатать перечень имен. Сначала мужских: Эрих, Бахман, Кокос, Кельвин, Почемутто, Эдик, Круглый Ын, Никс. Затем женских: Лиля, Понтип, Урсула, Мари, Баклажан, Селина.

Итак, что мы имеем? У нас есть любовный треугольник: Мари, Никс и покойный Харди. Есть скользкий Кокос, оказавшийся там, где он не должен был находиться и обнаруживший убитого. Есть плешивый Кельвин, одолживший Харди деньги. Есть Бахман с алебардой, Есть Эрих безупречно одетый в полночь. Есть подозрительно невозмутимый Круглый Ын. Есть загадочные ночные тени. И, в конце концов, есть труп без глаз.

От расследования меня отвлекает звонок Агафона. Отзываюсь. Брат улыбается мне с экрана. Я разглядываю его небритое лицо, мятую майку. Неужели его реальность тоже существует в этом измерении? И Агафон сейчас на самом деле сидит на диване перед своим компьютером? Где-то за четыре тысячи километров от Нашего Городка? Почему-то мне это кажется совершенно невозможным. Наверное, я просто старый? Слишком долго живу, чтобы спокойно воспринимать стремительно меняющуюся жизнь? Вот наш маленький Лукас не парится. Он просто на «ты» с современной техникой. Постоянно возится с игровыми приставками, телевизором, спутниковой антенной, цифровым фотоаппаратом… Заодно подсказывает нам с Мариной, как их включать-выключать.

– Привет, братан. Как твоя миссия по спасению мировой экономики?

Агафон морщится.

– Миссия невыполнима. Несмотря на все мои усилия мировая экономика упорно катится в пропасть.

Беспросветный пессимизм брата мне знаком с детства, поэтому я не пугаюсь, а наоборот – подбадриваю маловера:

– Мне кажется, ты слишком мрачно настроен, Агафон. Улыбнись. Вспомни, как это делается.

Агафон демонстративно скалит зубы.

– Ладно, сойдёт. А что поделывает паппа мио? Как его красивый закат?

Агафон корчится от смеха.

– Какой закат?! Ты о чём вообще? Лихорадочные поиски руководящей работы! Папа по телефону всем врёт, что ему за шестьдесят. А ему уже далеко за восемьдесят! Ну, пригласят его на собеседование и что дальше?

– И что дальше?

– Придет такой чудной старикан в офис: всклокоченный, в подвёрнутых, как у ковбоя грязных штанах и, как ты думаешь, что будет?

– Что будет?

– Офис сразу переедет в другой офис, вот что будет!

Агафон прав. Сейчас никому не нужны опытные работники на руководящую должность с радикулитом, глубоким маразмом, в грязных подвёрнутых штанах и за восемьдесят. Время славных свершений для этого поколения миновало.

Колокольный звон оповещает меня, что пора идти обедать и срывать покровы. Ох, уж эта Селина! Ну и удружила же мне остроносая полька! Прощаюсь с братом, бросаю последний взгляд на вопросы без ответов, список знакомых имён и отчаливаю в столовую.

Под низкими сводами всё, как обычно. Лиля спешит туда-сюда с тарелками. Ближе к камину расположилось руководство в лице Эриха и Бахмана. Возле отца – бледная Мари, с тёмными кругами вокруг глаз. Рядом с красавицей сверкает очками Никс. Ну и так далее. Отсутствует один лишь Эдик. Несмотря на горячий ароматный борщ настроение у творческого сообщества минорное.