Вадим Россик - Кто рано встаёт, тот рано умрёт

Киваю. Отвечать не могу: рот заполнен вязким сыром. Эдик продолжает:

– Один мой коллега на стройке всё мечтает: вот возьму кредит, построю дом, выплачу кредит и на социал сяду – работать больше не буду. Я ему говорю: «Тебя сначала заставят дом продать, эти деньги проесть, а потом уже пособие платить начнут. Ты же не турок».

Я опять киваю. Эдик грустно вздыхает.

– Турку, может быть, удалось бы, а нам русакам вряд ли.

Я опять киваю. Эдик опять вздыхает.

– Да… Мечты, мечты, где ваша сладость?

Впрочем, Эдик не может долго грустить. Иначе он не был бы Эдиком.

– Вообще-то наши русаки тут жгут, – через секунду начинает Эдик историю повеселее. – Такие затейники! Как-то вечером мои друзья в честь победы российской футбольной сборной выехали с триколорами на круговой перекрёсток, и давай по нему задом круги наворачивать. Фанаты же! И надо ведь было такому случиться, что в этот момент какой-то немецкий пенсионер свернул на этот перекрёсток. Естественно он тут же налетел на машину одного русака. Как и положено, ошарашенный пенсионер вызвал полицию, но полицаи ему не поверили. Сказали, что таких ненормальных нет, чтобы ездить задом. И признали пенсионера виновником аварии.

Эдик хихикает. Я хочу улыбнуться, но не успеваю. В столовую торопливо входит Кокос. Он ещё не успевает ничего сказать, но у меня уже появляется ощущение надвигающейся беды.

– Ну, что? Где Харди? – спрашивает албанца Бахман.

– У него заперта дверь, – встревожено отвечает Кокос. – Я долго стучал, звал Харди, но он не открывает и не откликается.

– У меня есть запасной ключ, – сообщает Эрих. – Нужно сходить, проверить, в комнате ли ваш молодой человек.

– Наверное, Мари может ему позвонить? – замечает Урсула.

Бахман вопросительно смотрит на дочь. Мари послушно вынимает мобильник, набирает номер, слушает гудки, приложив телефон к уху.

– Харди не отвечает, – говорит красавица. Она заметно нервничает.

– Значит, необходимо проверить его комнату, – решает управляющий.

– Я пойду с вами, – поднимается со своего места Бахман.

За Эрихом и руководителем студии увязываются Кокос, Селина и я. Да-да. Я тоже решаю пройтись, нацепив на лицо маску «безвредный идиот». Овечий сыр с оливками и манящая улыбка фиолетовых губ Баклажана – это не повод надолго задерживаться в столовой.

Разумеется, я сразу отстаю от группы живописцев, возглавляемой управляющим Замка. Когда я настигаю их на третьем этаже южного крыла, Эрих уже открыл своим ключом комнату Харди и все четверо заглядывают внутрь.

– Ну, что? Харди там? – робко спрашивает Селина у Бахмана. Невозмутимый маэстро вынимает трубку изо рта.

– Вы же сами видите, Селина, что в комнате никого нет.

– Пойдемте на парковку. Посмотрим, там ли родстер Харди, – услужливо предлагает Кокос. Бахман недовольно косится на толстого албанца.

– И что это нам даст? Даже если Харди уехал, ничего никому не сказав, то это, в конце концов, его личное дело. Наверное, вернется к началу выставки.

– Давайте всё же сходим на автостоянку, – говорит Эрих. – Я проведу вас коротким путём через подземный ход.

– Ого, настоящий подземный ход?! – восклицает Селина. – Как романтично!

Спускаемся в подвал, где стоит большой зелёный бмв управляющего. В дальнем углу подвала видна простая железная решётка. За решёткой – непроглядная чернота. Это и есть начало овеянного легендами подземного хода нашего Замка. Солидная табличка с чёткими бронзовыми буквами рассказывает любопытным историю создания этого сооружения.

Эрих берёт фонарь, висящий на стене, отпирает решётку, и мы вступаем вслед за ним в воняющий чем-то противным туннель. Я хромоного шагаю последним, вслед за Селиной. Спешу, словно Ломоносов за обозом с рыбой. Всё время боюсь потерять равновесие, упасть и остаться один во мраке. К тому же в подземелье дует, как на вентиляторном заводе. И полно пауков и мокриц. Бе!

За время недолгого пути ничего интересного нам не встречается. Ни пожелтевших скелетов, прикованных цепями к сундукам с сокровищами, ни самих сундуков. Я замечаю только вялую облезлую крысу. Крыса тупо смотрит на нас, не делая попытки убежать. Их здесь, наверное, травят. Мораль проста: быть крысой не есть хорошо!

Управляющий открывает точно такую же, как в подвале, решётку на другом конце туннеля, и мы оказываемся на автостоянке. По ней гуляет свежий ветер. После затхлого воздуха в туннеле он кажется особенно сладким и приятным. С жемчужно-серого неба светит солнце. За нашей спиной вздымается холм, вершину которого венчает надменный Замок. Перед нами, там, где парковка заканчивается, широкий Майн катит меж заросших берегов свои холодные волны.