Сергей Владимиров - Бог жесток

Но то, что вы нащупали связь Федора Пырина и Александра Солонкова — большая удача. Это заставляет по-новому взглянуть на дело. Однако… Есть ли убедительные доказательства, что отцом ребенка действительно является Александр Солонков? То, что мальчик по отчеству Александрович, значит совсем немного. И зачем он его похищает?

Ответ давно вертелся у меня на языке.

— Отцовская любовь, граничащая с безумием, — сказал я. — Когда родился мальчик, отца уже посадили. А как он мог, освободившись, доказать свое отцовство? И какие права он, бывший зэк, имел на сына, которого ни разу не видел? Однако инстинкт отцовства и неверие в справедливость оказались сильнее, и Александр Солонков даже не задумался о попытке обрести сына законным путем. Но вы почему-то забываете другую сторону этого дела. Александром могла двигать, напротив, ненависть. Ненависть к своей невесте, которая ему изменила, и к ее ребенку, который получился в результате связи с другим мужчиной. Вы намеренно избегаете произносить имя Олега Пастушкова? Совсем недавно он бахвалился, что прокурор и мэр — его люди.

Красивая голова Голубева дернулась вбок, гладкая матовая кожа на щеках вспыхнула, словно от серии сильных хлестких пощечин.

— Я не человек Пастушкова, — прошептал следователь пересохшими губами. — И нахожусь здесь не для того, чтобы покрывать махинации этого зарвавшегося нувориша. Спрашивайте, что вас интересует по поводу несчастного случая.

— Все.

— Понятно, — отреагировал он сухо. — Были ли посторонние отпечатки на вентилях плиты? Нет. Только самой пострадавшей, подруги, которая обнаружила тело, и соседки по квартире. Если бы кто-то попытался стереть свои, то непременно смазал бы все остальные.

Я заметил, что убийца мог быть в перчатках.

— Елена легла отдохнуть и по какой-то причине не до конца перекрыла газ в духовке. Кстати, дверца была приоткрыта, — рассказывал Голубев. — Все это мы знаем со слов ее подруги Марии Семиной. Вскрытие же установило, что в организме пострадавшей не было ни снотворного, ни алкоголя.

— А что говорили люди, живущие поблизости? Не мелькал ли в день смерти там кто-то посторонний?

— Этим занимались участковый и оперативники из районного отделения. Но их опросы не дали никаких результатов.

Что-то во всем этом деле мне казалось странным, и я наконец понял что.

— Валерий Игоревич, — обратился я к следователю. — Лена Стрелкова была простой смертной — и вдруг такая возня. Судмедэкспертиза необходима, но тут еще пальчики, поиск свидетелей, опросы местных милиционеров. Вроде бы при обычных несчастных случаях такое не практикуется. Или там было что-то подозрительное?

— Ничего подозрительного там не было, — ответил Голубев. — Но почему-то прокурор взял дело под свой личный контроль. Вот так все и расстарались.

Я догадывался, кто приложил здесь свою руку, оставалось лишь непонятно, что двигало моим школьным приятелем, ведь согласно одной из моих версий он, напротив, должен был быть заинтересован в скорейшем сворачивании расследования.

— В самом начале вы сказали, что дело в моем раскладе вам кажется откуда-то вырванным, — произнес я. — Действительно, конец нам пока неизвестен. Зато начало… Мне кажется, что эта история имеет свои корни в прошлом. В том времени, когда Александр Солонков обчистил квартиру Пастушковых. Как уверяют сами потерпевшие, склонности к воровству у него не было. Зачем же абсолютно нормальному человеку забираться в чужую квартиру? Значит, там хранилось что-то, представляющее для него или для кого-то из его близких особенную ценность. Допустим, какая-то важная улика, — упоенно размышлял я вслух. — Тогда становится ясным, почему Олег Пастушков отказался сообщить мне что-либо определенное по этому делу. Александр же перед арестом мог передать эту вещь своей невесте, и Лена Стрелкова все это время шантажировала счастливую семейную пару. За это ее в результате…

Голубев, выслушав мои домыслы, укоризненно покачал головой.

— Хотите, сообщу еще одну подробность? — спросил он. — Лена Стрелкова работала в библиотеке, и ее зарплаты едва хватало, чтобы сводить концы с концами. А умерла она вообще нищей. У нее не было ни счета в банке, ни сберегательной книжки, а в кошельке денег осталось, чтоб только пройтись до булочной. Вот и весь ваш шантаж… — с горечью закончил Валерий Игоревич.

Я ощутил внезапный приступ тошноты.

— Так каким же будет ваш ответ? — выдавил я, пятясь к двери.