— Нет, — сказал я. — Ни одна книга не может отразить мерзости жизни такими, как они есть. А следовательно, не научит, как их предупреждать. Даже открывая классиков, я чувствую фальшь и какую-то искусственность.
— Неужели ты с детства мечтал стать сыщиком?
— Тогда я не знал, как это называется. Но моей заветной мечтой в то время было остаться одному в чужой комнате, открыть шкафчик и перебирать разные бумажки. Помнишь деревянного мальчишку с длинным носом? Мое любопытство было точно такое же, абсолютно безобидное. Я никогда не брал ничего чужого, поэтому и в будущем не стал вором.
Она слегка улыбнулась. Очень соблазнительная улыбка очень соблазнительной женщины. Но внушала она мне опасение. Я мучительно и пока тщетно пытался разгадать, что же все-таки утаивает г-жа Пастушкова и какова истинная цель ее визита сюда?
— Твоя речь слишком двусмысленна, — произнесла она. — А эта последняя фраза о воровстве… Уж не подозреваешь ли ты меня в чем-то противозаконном?
— Ни в коем случае.
— Но что-то обо мне ты все равно думаешь…
— Разумеется.
— И что же?
— То, что ты отнюдь не верная жена.
От подобных выпадов добропорядочные дамы покрываются багряными пятнами, возмущаются громко и яростно. Светлану же мое предположение сказочно веселит.
— Ха-ха-ха! С чего ты взял такое?
— Догадываюсь. Ты никогда не любила своего мужа, а теперь вовсе ненавидишь его. А женщина вроде тебя просто не может жить без любви. Поэтому в твоей жизни обязательно должен существовать какой-то мужчина.
— Это еще не аргумент, — отрезала г-жа Пастушкова.
Я подавил острое желание поделиться своими мыслями. Она хочет отделаться от мужа и получить приличный барыш от его бизнеса. На развод, по всей видимости, он не согласен. Остается два выхода: или убить, или подставить его. Убить — рискованная затея. А вот подстроить, чтобы его обвинили в каком-нибудь преступлении, лучше в убийстве, будет вполне по силам ее изощренному уму. И пришла она ко мне с конкретной задачей: незаметно перевести разговор на мужа, обронить нечто этакое, компрометирующее его, якобы неосознанно, якобы просто проговорилась, и в конце искусно разыграть сцену потрясения: «Как я могла?!»
Мои мысли так и остались мыслями, вопрос же вырвался прямой и бронебойный:
— Что ты имеешь на него?
— Что? — Она нервно захохотала. — Что ты сказал? Имею на него? Уморил, сыщик, вот уж не ожидала…
Я настойчиво повторил свой вопрос.
— Разумеется, ничего. — Наконец ей удалось побороть нервические смешки. — Я не лезу в его дела. А уж копать — твое дело. Согласна, он не ангел, но у него есть деньги, на которые он может купить все.
— В том числе собственную смерть.
Она резко поднялась и ушла, даже не кивнув на прощание. А в воздухе еще долго витал аромат ее молодого ухоженного тела.
Оставшись один, я смотрел на унылый пейзаж за окном сквозь лопнутое, засиженное мухами стекло. Серые, неметеные, забросанные грязной бумагой и жухлой листвой тротуары и дороги. От обочины оторвался красный спортивный поршик и исчез как мираж в пустыне большого равнодушного города.
Глава 10. ПОРОЧНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ
Грядет время увидеть ее. Даже если придется нелицеприятно указать на дверь и послать по-русски опухшего от пьянства ловеласа с замашками прожженного театрала. Впрочем, столкнулся я с ним в захламленном коридоре семейного общежития, предварительно выслушав от уже новой, заступившей на дежурство вахтерши, что она думает и обо мне, и обо всех прочих гостях интересующей меня особы.
Жаркий поклонник Марии Семиной был по-свежему выбрит и по-свежему пьян. Но он тут же узнал меня, отбил чечетку, сшиб при этом оцинкованное корыто и детский велосипед, мирно подвешенные на стене, и возопил арию зычным баритоном оперного певца. Допускаю, что когда-то он был таким, пока не поменял профиль. Затем, рассыпав мне под ноги пачку купюр среднего достоинства, предложил завершить приятно начатый вечер в каком-нибудь кабаке под шампанское, балык и залихватские песни цыганского табора. В то, что сейчас утро, он верить категорически отказался, обозвал меня «презренным неблагодарным лжецом» и унесся прочь, однако не забыв распихать по карманам разбросанные деньги.
Из-за двери комнаты номер 14 доносились слабые, приглушенные подушкой рыдания. На стук никто не отвечал. Я толкнул дверь, и она отворилась.
Распухшее и красное от слез, лицо Марии Семиной казалось еще более широким. Немыслимо оранжевые волосы были туго накручены на крупные бигуди, вчерашний клоунский макияж смыт. Короткое палевое платье жестким панцирем схватывало ее толстое тело, и все же не могло скрыть мощных жировых прослоек под мышками и в области талии. Увидев меня на пороге, женщина кинулась в угол дивана и зашлась визгом:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу