Елена Арсеньева - Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы

«Как бы смыться?» – с тоской подумала Алёна. Прошло только двадцать минут, а действо, наверное, рассчитано на час, на полтора… Это мыслимо ли вообще пережить?!

В это мгновение на сцене погас свет, зал погрузился во тьму. Ваня выбежал с двумя мощными фонариками и принялся светить ими в зал. Луч угодил Алёне прямо в глаз, и она чуть не вскрикнула от боли.

Ну нет! С нее довольно!

Она вскочила и, наплевав на приличия, принялась протискиваться к выходу. Ряды стояли тесно, и сколько ног отдавила Алёна Дмитриева, а также сколько негодующего шипения выслушала, не поддается исчислению.

Да пропади все пропадом! Ее словно подгрызало некое смутное беспокойство, заставляя прорываться вперед. Наконец, свобода! Алёна ринулась к двери, открыла ее, выскочила в фойе, прижмурилась от света, показавшегося таким ярким…

Воровато огляделась, ожидая упрека каких-нибудь администраторов, контролеров… «Да я сюда на выставку пришла, – скажет она в случае чего, – мне интересно выставку смотреть, а не это… действо. Деньги за билет я же не прошу обратно? Ну и вот, и отвяжитесь, и дайте мне за сто рублей спокойно посмотреть рисунки!»

Впрочем, к ней никто не привязывался. Алёна беспрепятственно отошла к стенду с работами графа Альберта. Глянула – и ахнула: рисунки с изображением молодого человека – ну, который около Бастилии и на тропе среди берез, – бесследно исчезли.

И распутной черно-рыжей красавицы вместе с ее одушевленными юбками тоже не было на месте.

– К оружью, граждане! Измена! Король изменил народу и отправил в отставку министра Неккера, единственного, кто сдерживал неистовые аппетиты аристократов! Австрийские шпионы наводнили страну. Варфоломеевская ночь грядет! По приказу короля снова начнут убивать французов! В Версале ненавистные наемники, отборные Royal allemand, Королевский германский полк, и Royal suisse, Королевский швейцарский полк. Нужно встретить их вооруженными! На нашей стороне La garde française, Французская гвардия, но этого мало, чтобы защитить Париж. Нужна своя гвардия. Мы все станем ее гвардейцами, а узнавать друг друга будем по кокардам. Какой цвет хотите вы? Зеленый, цвет надежды, или синий, «цинцинатус», под которым защищалась революция в Америке? Да что нам Америка! Примем зеленый цвет! Вот я срываю листок платана и надеваю на шляпу! Я готов сражаться! К оружию, народ парижский! Оружие мы возьмем в Бастилии! Кто с нами – наденьте этот знак!

«Ишь ты, этак ведь в Пале-Рояле и листьев на деревьях не останется! Вся орава ощипывать ринулась. Да неужто ты в самом деле видишь мятеж навроде пугачевского, Петька Григорьев?! Эх, французы, да ведь вы в точности как мы, русские, верите, что те, кто власть делит, за вас потом стеной станут? Эх… в такие сказки одна детвора верует, ибо каждому свое место определено от веку!»

– Эй, а ты почему стоишь без зеленой кокарды? Или ты не друг народа? Граждане, это изменник!

– Кто изменник?! Чего ты на меня наскочил, как сумасшедший? Я не изменник. Я тут вовсе просто так…

– Ага, пришел вынюхивать, чтобы потом доложить своим господам в Версале? Почему не надеваешь кокарду друга народа? Граждане, бейте его!

– Да вы что, рехнулись все тут?! Куда вы на меня валите всем скопом?!

– Граждане, не слушайте дураков! Кокарды зеленого цвета носить нельзя! Ведь зеленый – цвет ливрей герцога Артуа! Большего роялиста, чем сам король! Любовника королевы! Вы что, хотите, чтобы вас причислили к лакеям Артуа?!

«Боже милостивый, опять она! Та самая… в сером, которая грязью меня давеча поливала. А теперь за меня заступилась. Кабы не она, растерзали б меня эти сумасшедшие! А теперь их как в землю врыли. Кто зеленые листки наземь бросает, кто с ними спорит. Но главное, им не до меня!»

– Беги, дурень! Беги, дикарь! Чего встал? Сейчас они очнутся и разорвут тебя в клочки! Беги, скрывайся!

– Ты спасла меня. Почему?

– Потому что я капризна, как моя госпожа, герцогиня Ламбаль. Она веселая, добрая, приветливая, она совсем не такая, какой ее рисует в своих памфлетах злобная чернь. Я ее лектрисса [78], ее конфидентка, я знаю все ее тайны – и я-то знаю, что греховодничала она только с мужчинами. Любовников своих она счесть не могла бы, а теперь те, кто был ею отвергнут, прежде всего герцог Орлеанский, ее поливают грязью так же, как королеву. Королева и его отвергла, а любила она… Ой, бежим! Сейчас нам обоим достанется! Вон туда, под деревья. Скорей! Проклятье, санкюлоты гонятся за нами! Нет, не уйти… Пропали мы! Убьют! Нет, придумала! Скорей в кусты! Вон туда! Падай наземь. Снимай штаны!