Анатолий Степанов - Привал странников

И ушел. Смирнов остался за хозяина.

- В кабинете посидим, поговорим? - решил он и, обняв Махова за плечи, направил его в кабинет. Усадив его за стол, сам сел в кресло и объяснил эту мизансцену тем, что: - Тебе писать надо будет.

- Что? - осведомился Махов, взглядом отыскивая на столе ручку и бумагу.

- Пока ничего. Пока ты мне на несколько вопросов, сделай снисхождение, ответь.

- С удовольствием, Александр Иванович.

- Вопрос первый: ты сунул нос в записную книжку Трындина?

- При нем не было никакой записной книжки.

- То есть как не было? Я ее своими глазами видел. Он по ней мне назвал ФИО одного гражданина. А потом положил в левый карман форменной рубашки.

- Я осматривал все вещи Трындина. - Махов надавил на слово "все". - И те, что были при нем, и те, что находились в общежитии, где он жил. Записной книжки среди его вещей не было.

- Такие пироги. - Смирнов потрогал себя за нос, за ухо, провел ладошкой по волосам. - Порядок вопросов несколько меняется. Ты опрашивал свидетелей, которые видели, как Трындин сорвался с крыши?

- Опрашивал.

- Кто первым подбежал к телу?

- Это осталось невыясненным, свидетели говорят, что подбежало сразу несколько человек.

- И всех этих подбежавших ты опросил? - Смирнов давил на слово "всех".

- Всех, кого удалось прихватить на месте. Вы же сами знаете, как люди рвутся в свидетели.

- С этим вопросом покончено. Теперь второй. Ты сгоревший "Привал странников" осматривал тщательно?

- Я его вообще не осматривал. Зачем мне это нужно было? Я наркотиками занимался.

- Ты там у себя какую-нибудь официальную бумажку спроворь, и завтра мы этим "Привалом" займемся. Договорились?

- После того, как вы меня умыли, Александр Иванович, я у вас, как бычок на веревочке.

- Тогда пиши, что нам нужно сделать.

- Пишу, - Махов щелкнул паркеровской шариковой ручкой Алика.

- Первое, - диктовал Смирнов, - переопросить свидетелей. Что делал каждый из подбежавших первыми. Что делал он сам, какие действия других ему запомнились. Второе. Еще раз опросить ребят из отделения. Когда они в последний раз видели записную книжку Трындина. Особое внимание обрати на Ночевкина. Он с Трындиным последним общался. Третье. Поищи, через кого была передана Трындину записка.

- Ну, уж вы меня совсем за недоумка держите! - возмутился Махов. Нашел я этого пацаненка, который за рубль Трындину записку передал.

- И кто же на такое крупное вознаграждение расщедрился?

- Гражданин лет тридцати. Без особых примет.

- И ничего, ничего, никакой зацепочки?

- Наколка на правой руке. Спасательный круг с якорем.

- Уже ничего. И что ты с этим гражданином думаешь делать?

- Я не думаю. Я ищу.

- Тоже дело, - Смирнов не выдержал, вырвался из финского кресла, подошел к столу и заглянул в листок, на котором писал Махов. - А теперь у меня к тебе, Леонид, личная просьба, вроде бы и не относящаяся к нашему делу. Справочка мне нужна из ваших архивов.

- Если не под тремя крестами, добуду, Александр Иванович.

- Узнай, пожалуйста, где находится Андрей Глотов, бомбардир, осужденный в восемьдесят втором году на двенадцать лет.

- Будет сделано. - Махов старательно записал фамилию и даты.

- А в подмосковном Калининграде у тебя случаем знакомых нет?

- Найдутся.

- Тогда вот что. Наведи справки у них о деятеле по кличке Паленый. Личность заметная, они его наверняка знают - у него сильно обожжено лицо.

- Все? - с надеждой спросил Махов.

- Все. Может, чайку попьем после трудов праведных?

- Нет, Александр Иванович, теперь я пойду. Дел у меня теперь невпроворот.

Капитан милиции Махов убыл, и тут же явился кинорежиссер Казарян. С ходу, обильно потея, выдул три чашки и платочком промокнул взмокшее, с легким багровым отливом свое лицо, сообщил без предисловий:

- Денис твой - шестерка у Мини Мосина.

- Вот бы не подумал! Так это коренным образом меняет дело! Кстати, а кто такой этот Миня Мосин?

- Ты иронию оставь. Ирония - не лучший способ общения с больным человеком.

- Я ж тебя хотел полечить, но ты отказался. Так кто такой этот Миня Мосин?

- Миня Мосин - юристконсульт Министерства культуры. И вполне официальный советский милиционер.

- Это каким же образом?

- Самым простым. Все гениальное - просто. Сразу же после войны он стал собирать живопись начала века и двадцатых годов. За бесценок приобретал. А теперь представляешь, сколько это стоит? Да ты должен его помнить! Он у меня в пятьдесят третьем году очень приличного Лентулова выманил.