- А, может, запасной вариант, Володя? Боюсь, как бы наш героический белый офицер от страха в обморок бы не хлопнулся. А ему еще и играть надо.
- Запасной, так запасной, - индифферентно согласился оператор.
Метрах в двухстах - от топи чуть вверх - была превосходная лужа, окруженная невысоким кустарником. Рядом с лужей остановились во второй раз.
Садист, как всякий представитель его профессии, режиссер, получив удовольствие от малого спектакля, сымпровизированного им, приступил к делу энергично. Ассистенты притащили камеру, осветители подтянули кабель и установили приборы, а режиссер уже репетировал. После того, как в лужу слазил второй режиссер в резиновых охотничьих сапогах и брезентовой робе, поручик, убедившись в полной безопасности подобного купанья, ухался в воду с бесшабашной готовностью. Порепетировали.
Вдалеке мощно зашумел лихтваген. Зажглись диги. Под операторские "выше!", "правее!", "прижми книзу!" осветители поправили свет. Оператор с достоинством доложил:
- Я готов!
- Внимание! Мотор! - закричал режиссер.
- Есть, - подтвердил включение звукооператор.
Выскочила к камере помреж, хлопнула хлопушкой, протараторила:
- Кадр триста одиннадцатый, дубль первый!
Тихо стало на съемочной площадке, совсем тихо. Поручик по горло сидел в луже, изображая погружение в топь. Подбежал комиссар, ухватился левой рукой за куст, правую же протянул поручику и только приготовился произнести положенный по сценарию текст, как, глуша лихтвагенный шум, разорвал тишину бешеный и безнадежный крик:
- А-а-а-а-а!
Невдалеке. Метрах в двухстах. Там, у топи. Или в топи. И снова:
- А-а-а-а!!
И тишина.
- Стоп, - хрипло скомандовал режиссер. Не надо было командовать: все уже остановились.
- Что это? - с визгом спросил из лужи поручик.
Первым рванулся с места Виктор. За ним - режиссер и оператор. А потом побежали все. Бежать было недолго - двести метров всего до болота.
На поверхности лжелужайки чуть колебалось зелено-желтое пятно. Побольше, чем от булыжника. Стояли, тяжко дыша, смотрели на пятно.
- Всем разбиться по группам! - истерически приказал режиссер. И, вспоминая, перечислял: - Режиссерская! Операторская! Звуковики! Осветители! Костюмеры! Администрация!
Люди сбивались в кучки, ничего не понимая, и, не решаясь громко говорить, шептались о том, что вроде бы все на месте. Заместитель директора, отвечающий за площадку, с деловым видом обошел все кучки и доложил:
- Все в наличии, Андрей Георгиевич!
Никто не слышал, когда вырубился лихтваген, и поэтому явление лихтвагенщика было для всех полной неожиданностью. Громко топая кирзачами, он подошел к заместителю директора, и, недоуменно оглядываясь, спросил, как всем показалось, противоестественно громко:
- Чего это у вас тут?
Виктор все понял. Кинулся к лихтвагенщику, за плечо развернул к себе:
- Где Серега?
- Как где? К вам сюда на съемку пошел.
- Когда?!! - заорал Виктор.
- Ну, минут десять как...
- Он трезвый был? - Виктор допрашивал, а все с ужасом ждали, чем кончится этот допрос.
- Да вроде да. Разговаривал нормально...
- Но он пил?!
- Выпил самую малость, - лихтвагенщик большим и указательным пальцами отмерил дозу по воображаемой бутылке и для убедительности добавил: - Грамм двести...
- Ты зачем ему водки дал?
- А как не дать? Я же с прошлой недели ему пол-литра должен был.
Теперь и все поняли все. К Виктору подошел режиссер и, морщась, как от зубной боли, спросил:
- Зачем же он на съемку поехал? Он ведь не занят в этой сцене.
- В гостинице не хотел оставаться, - пояснил Виктор и сильно ударил себя кулаком по лбу. - Мне бы, дураку, не отпускать его от себя!
Режиссер пальцем поманил к себе заместителя директора, а когда тот приблизился, тем же пальцем указал на лихтвагенщика и сухо распорядился:
- Немедленно отправьте его в Москву.
- За что?! - искренне изумился лихтвагенщик.
Режиссер не ответил: он уже шел к топи. Подошел, посмотрел на почти затянувшееся пятно и стащил с башки пижонскую каскетку.
Днем вместе с водолазами Виктор вернулся к топи. Он сидел на твердой земле, а водолазы по очереди с отвращением кувыркались в густой жиже. Кувыркались до вечера, но тела не нашли. Да и делали они эту работу лишь для порядка: в топи не тонут, топь засасывает в неопределимость без дна. Не вода.
Зашабашили. По просьбе Виктора постановщик на базе соорудил временный памятник - деревянный клин с фанеркой. С помощью водолазов Виктор вбил клин в твердую землю.
Читать дальше