Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года

...Семеныч с компанией ушел в два часа. Ровно в два тридцать они вернулись.

- Ну и как? - спросил Смирнов. Он даже из машины вылез, чтобы задать этот вопрос.

- А как? Да вот так! - раздраженно ответил Семеныч. - Минут на пятнадцать пораньше бы, и Верный наверняка бы его взял. Чуток не хватило. Он отсюда на Ново-Песчаную кинулся, пересек ее и в лесок до Песчаной. Как же, умный! Верного пробовал сбить, по Таракановке метров пятьдесят, дурак, шлепал. Но мы бережок в момент отработали и опять на след вышли. А он, мерзавец, к Окружной. Там след исчез с концами. Он за проходящий состав уцепился. Мы постояли, посмотрели, каждые пять минут, а то и меньше, состав.

- Ты говоришь - "он". А что, и в правду, он один был?

- Один, один! - уверенно отвечал Семеныч. - Верный как по нитке шел, без всяких отвлечений. Домой когда поедем? А то Верный сильно устал и нервничает.

Верный в подтверждение Семенычевых слов махнул хвостом и жалобно посмотрел на Смирнова.

- Мы пойдем? - спросила разрешения Мила.

- Подождите немного. Мы вас довезем.

- Так мы рядом живем, - разъяснил паренек Валя. - Мила - на Песчаной, а я - в Амбулаторном.

- Что ж, идите, - кивнул Смирнов. - Только адреса свои оставьте. У вас какие-нибудь документы при себе есть?

- У меня паспорт, - сказала Валя.

- Вот его и покажи Казаряну. Ну, бывайте. Еще увидимся.

Молодые доложились Казаряну и через любимый свой лаз отправились домой.

Кончили, слава богу. Смирнов глянул на часы. Два часа пятьдесят семь минут. По Чапаевскому выехали к Ленинградскому шоссе. Выезд на шоссе перегораживали два патрульных "газика" военной автоинспекции.

- Включи сирену, - приказал Смирнов шоферу. Испуганный и пугающий вой огласил безмолвную Москву. "Газики" стояли, и никакого намерения двигаться у них не было. Смирновский шофер злобно дал по тормозам.

Из ближнего "газика" выбрался майор в походной форме и не торопясь двинулся к милицейским машинам. Подошел, опознал в Смирнове старшего, небрежно кинул ладонь к козырьку, представился и доложил:

- Майор Нечаев. Проезд по Ленинградскому шоссе временно закрыт.

- Майор Смирнов, - холодно отвечал Смирнов. - У меня дела чрезвычайной важности, связанные с раскрытием опасного преступления.

- Сейчас самые важные дела - у нас, - убежденно сказал майор Нечаев. В подтверждение его слов из "газиков" выпрыгнули шестеро с автоматами и выстроились в линию. Против силы не попрешь.

Смирнов смотрел. Грузно и почти неслышно шли по шоссе бронетранспортеры. В каждом строго и неподвижно сидели солдаты в касках, держа автоматы на груди. Бронетранспортеры шли и шли, и не было им числа. В Москву входила Кантемировская дивизия. Наконец промелькнули две походные подвижные ремонтные мастерские, четыре санитарные машины, крытый грузовик и последний - "газик" с флажком.

- Ну а теперь можно? - поинтересовался Смирнов.

- Еще десять минут, - безапелляционно отрубил майор Нечаев.

- Что же моего доктора проморгали? - насмешливо спросил Смирнов.

- Машины "скорой помощи" и санитарные машины пропускаются беспрепятственно. По инструкции.

- А мы по инструкции, значит, через десять минут.

Майор Нечаев движением руки освободил часы от рукава.

- Через восемь.

- Что происходит? - решился наконец на главный вопрос Смирнов.

- Регулярные части введены в Москву для поддержания порядка, - четко и неясно ответил майор Нечаев.

- А мы порядок не поддерживаем? У нас, следовательно, беспорядки?

- Возможны беспорядки. - Нечаев еще раз козырнул и удалился к "газикам", в которые уже рассаживалась грозная шестерка.

Ровно через семь минут две милицейские машины взобрались на Ленинградское шоссе и на всякий случай, не торопясь, покатили на Петровку. У площади Маяковского улица Горького была перекрыта, и им пришлось ехать не по привычному бульвару, а по Садовому кольцу, завернув с Каретного ряда.

Смирнов выбрался из "Победы" и ощутил нечто необычное в ночном существовании МУРа. Он поднял голову и посмотрел вверх. Окна кабинета Самого ярко светились.

Удобно посещать начальство поздно ночью: ни безнадежной очереди сослуживцев, ни телефонных звонков, каждый из которых отодвигает радость встречи с любимым руководителем на несколько минут, но - главное - нет культурной и бдительной секретарши Веры, твердо знающей, кого пускать, а кого не пускать.

Распахнув по очереди две тяжелые двери (одна - в тамбур, другая прямо в кабинет), Смирнов очутился в кишкообразной резиденции главного своего начальника.