Александр Савельев - Аркан для букмекера

Директор рассказал еще много интересного, приоткрыв перед Ольховцевой дверь в сложную, противоречивую жизнь ипподрома.

Наталья Евгеньевна обладала поразительной способностью слушать, точнее, внимать с таким простодушием и подкупающей непосредственностью, что собеседнику начинало казаться, будто он рассказывает невесть какую увлекательную историю. Ее большие карие глаза смотрели в упор и отражали мельчайшие переживания и полную сопричастность. Директор ипподрома, сам не заметив того, вскоре попал под обаяние гостьи и разоткровенничался с работником правоохранительных органов.

Выглядела Ольховцева гораздо моложе своих лет. Легкий светло-серый костюм строгого покроя сидел на ней в меру свободно, не стесняя движений, и в то же время подчеркивал изящество фигуры. Она казалась хрупкой и беззащитной, но держалась подчеркнуто независимо, что соответствовало ее образу мыслей. Как многие современные женщины, она уделяла немало времени фигуре, осанке, цвету лица и эластичности кожи. Обнаруженные морщинки вокруг глаз или лишние граммы веса расстраивали ее иногда, но она особенно не сокрушалась, а начинала активно приводить себя в порядок. Пила она только чистую кипяченую воду, не признавала ни чая, ни кофе. К пище была менее придирчива, ограничивала себя лишь в мучном и жирном.

С годами ее взгляд оставался располагающим и открытым, хотя и стал строже. Она не витала в облаках, свободно ориентировалась в современной жизни и не строила иллюзий.

Наталья Евгеньевна изредка прерывала директора ипподрома неожиданными вопросами и делала пометки в записной книжке.

— Недавно прочитала в спортивном журнале, что за рысистую лошадь Мак Лобелла, если не изменяет мне память, уплатили восемь миллионов долларов. С ценой журналисты ничего не напутали? — спросила она.

— Нет. Примерно такова средняя цена рысистой лошади хорошего класса. Кстати, наш Сорренто достойно противостоял ему в бегах Большого европейского круга. Ну а наибольшую сумму — сорок миллионов долларов выложили за Шарифа Лансера, чистокровного скакуна.

— Фантастика. Никогда не думала, что лошади могут стоить так дорого.

— Породистые лошади. Хочу особо обратить ваше внимание. Лошади, которых вы видите в повседневной жизни, стоят несоизмеримо дешевле.

С ударами стартового колокола директор подходил к окну, из него ипподром был виден как на ладони, и наблюдал за ходом борьбы на призовой дорожке. Пока что заезды проходили без неожиданностей.

С не меньшим интересом следила за перипетиями соревнований и Ольховцева. Случайно она заметила внизу, перед директорской ложей Синебродова, мужа школьной подруги. Увидев знакомое лицо, почувствовала себя увереннее и спокойнее, хотя понимала, что он и не подозревает о ее присутствии на ипподроме. «Очень кстати, что он бывает здесь, — подумала Наталья Евгеньевна, — при случае расспрошу его о разных сторонах ипподромной жизни».

Проблема неоправданных сбоев волновала не только директора ипподрома. Она переполошила и ипподромное жулье, мешая влиять на результаты заездов, и букмекеров, которым темные заезды были выгодны, но грозили обострением отношений с теневым ипподромным боссом. А это весьма и весьма существенный аргумент, гораздо весомей, чем грошовая выгода от полученных ставок.

Суматоха, вызванная стихийными сбоями фаворитов в призах, непосредственно не затрагивала финансовые интересы Кривцова, но могла создать лишние трудности в осуществлении его планов. Он задумал раскрутить Решетникова на все его миллионы, упрятанные в каком-то европейском банке, и готовился к прыжку. Он давно бы уже приступил к осуществлению задуманного плана, если бы не одно «но». Кривцов не знал, как близко связан его бывший начальник с ипподромным боссом. К убийству старшего ветеринарного врача Решетников, безусловно, причастен. В этом Кривцов нисколько не сомневался. Но одно дело — заказать убийство и заплатить за него, не вдаваясь в подробности, и совсем другое — действовать совместно с теневым хозяином ипподрома в целях обоюдной безопасности.

Синебродов, возможно сам того не подозревая, коснулся наиболее актуальной для Кривцова проблемы.

— А Липатников Павел Михайлович? Разве ты не знаком с ним? — спросил помощник депутата Государственной Думы с прежней невозмутимостью, хотя ему уже изрядно надоело толочь воду в ступе.

— Кто это? Понятия не имею.

— Ну и память у тебя. Никуда не годится. Как только ты ухитряешься помнить… — Синебродов сделал паузу. Кривцов напрягся, ожидая очередного коварного удара. И не ошибся. — Шестизначные цифры кода и девятизначный номер своего нового счета в «Собинбанке»?