Доктор подумал, что надо бы встретиться с Карлом Ивановичем, утешить старика. Потом пробежал глазами другие страницы – в тайной надежде, найти что-либо о Скрябине. Но усилия его оказались тщетными, похоже, композитор визит свой афишировать не желал…
– Добрый вечер, Клим Кириллович, – приветствовала доктора в прихожей муромцевской квартиры темноглазая горничная Глаша. – Вас уж заждались.
Девушка помогла гостю освободиться от зонтика, саквояжа, калош, снять пальто с бобровым воротником. Клим Кириллович тщательно привел в порядок волнистую шевелюру, после чего горничная проводила его в уютную гостиную, выдержанную в зеленых тонах и полную живых цветов. Николай Николаевич, профессор химии Петербургского университета, из своего любимого кресла наблюдал, как его супруга Елизавета Викентьевна вносила последние штрихи в украшение дочерей. Мария Николаевна и Брунгильда Николаевна выглядели возбужденными и хорошенькими, они поприветствовали верного друга семьи шутливыми книксенами и, судя по одобрительному выражению лиц, остались довольны его вечерним костюмом.
– Добро пожаловать, милый Клим Кириллович, не кончился ли дождь?
– Увы, Елизавета Викентьевна, все моросит, – доктор Коровкин галантно приложился к руке профессорской жены, – хотя я ехал в экипаже самого Астраханкина и вышел сухим из воды.
– А почему ж ваша газета такая мокрая? – подала голос младшая профессорская дочь, темноволосая, синеглазая барышня лет девятнадцати.
– Все неймется нашей сыщице, ищет себе дела, – шутливо заметил профессор, вставая и пожимая руку своему бывшему ученику, а может быть, и будущему зятю. – Вместо того, чтобы прилежно учиться на своих Бестужевских курсах, все мечтает о сыскной карьере. Вы бы вразумили по дружбе Машеньку. Присаживайтесь.
Доктор повиновался и опустился на стул.
– Какая сыскная карьера? – возразила хозяйка дома. – Ее сыскная контора «Господин Икс» вполне сносно обходится без Мурочкиного присутствия. Софрон Ильич Бричкин успешно справляется с обязанностями помощника, Муру не беспокоит. Она все время отдает учебе. Мура, по-моему, Софрон Ильич уже недели две не звонил?
– Даже больше… – Мура обидчиво оттопырила яркую нижнюю губку. – Да и вообще. Все лето прошло, половина осени, а ни одного интересного дела, если не считать кота госпожи Брюховец.
– Этого кота я вспоминаю с неизменным ужасом, – шутливо содрогнулся доктор. – Интересно, сдали ли его хозяйку в психиатрическую лечебницу?
– Но кроме этого кота был еще… – Мура не договорила и прикусила язык.
– Господин Ханопулос Эрос Орестович, – с презрением подхватила ее старшая сестра, высокая, тоненькая блондинка, – ослепительный меценат, жертва хипесницы…
– Он плохо знал историю европейского средневековья, – Мура вздохнула, – а это было очень важно.
– Во всяком случае, – примирила дочерей Елизавета Викентьевна, – его приключения могли бы стать основой хорошего романа. Да, не породила еще земля русская своего Конан Дойла.
– Зато у нас есть русский Шерлок Холмс, – в серых глазах доктора мелькнули лукавые искорки, – король петербургских сыщиков Карл Фрейберг.
– Вот и написал бы кто-нибудь рассказы о его сыскном таланте! – воскликнула профессорская жена.
– Елизавета Викентьевна, – профессор взглянул на супругу поверх очков и, опершись на подлокотники, приподнялся с кресла, – я знаю вашу слабость к бульварным книжонкам, но зачем тратить драгоценную бумагу на всякую дрянь?
– Почему дрянь, папочка? – не согласилась Мура. – Господин Конан Дойл очень хороший писатель. Его читают даже наши профессора и хвалят.
– Конан Дойл, может быть, – уступил профессор, поймав укоризненный взгляд жены, и с задором продолжил: – Но уверен, три четверти нынешних книг можно смело сжечь или закопать, или засыпать ими каналы. А лучше пустить на осушение болот…
– Есть и хорошие книги, – равнодушно возразила Брунгильда, – и ноты нужны.
– Не спорю, не спорю, – сбавил гнев глава семейства, – нужна и научная литература, и популярная, и учебники, и хорошие стихи…..
– Например, стихи Иванова, их недавно господин Брюсов похвалил. – Мура покосилась на Клима Кирилловича, сохраняющего невозмутимое спокойствие.
– Жемчужина в навозной куче, – усмехнулся профессор. – А сколько деревьев погибло из-за потакания низменным вкусам? Лес жаль! Едва научившись читать, народ наш не Белинского и Гоголя с базара несет, а пошлые книжонки…
Читать дальше