Сергей Донской - В Россию с любовью

— С возвращеньицем, Василий Петрович! — ласково сказал спаситель, сжимая в кулаке белый лоскут оторванного депутатского воротника.

Шадура поднес к глазам правую руку и с изумлением обнаружил, что после недавнего кульбита на ней стало одним ухоженным ногтем меньше, чем прежде.

— Кровь, — прошептал он. — У вас есть аптечка?

— Мы немедленно свяжемся с министром по чрезвычайным ситуациям господином Шойгу, — встревожились молодые люди, обступившие сидящего на полу. — Он лично доставит вам бинты и перекись водорода. Еще какие-нибудь пожелания?.. Просьбы?..

Слово «пожелания» сопроводилось пинком под ребра. «Просьбы» были озвучены серией хлестких оплеух, после которых депутатская голова наполнилась звенящей пустотой.

Если бы в этот момент Шадуре предложили поменяться местами хотя бы с той самой пьяненькой проституткой, которая мочилась под его окнами, он согласился бы на такое перевоплощение без колебаний. Потому что от всей его хваленой депутатской неприкосновенности и следа не осталось, когда его грубо вздернули на ноги и повлекли к выходу, продолжая награждать на ходу то «просьбами», то «пожеланиями». И собственная участь вдруг представилась несчастному Шадуре куда более незавидной, чем любая блядская доля.

— А вы счастливчик, Василий Петрович, — сказал седой мужчина в очках, с любопытством разглядывая задержанного. — Можно сказать, в рубашке родились.

— Да. — Шадура машинально поискал рукой отсутствующий воротник сорочки. — Можно так сказать.

Он сидел в ярко освещенной комнате без окон, и стул под ним был привинчен к полу. Шадура казался себе таким же — намертво привинченным. Устремленный на него взгляд кого угодно мог пригвоздить к месту.

— Представьте себе, — продолжал седой мужчина. — Вы все-таки сорвались с подоконника… Стремительно приближается мостовая… Сверху летят проклятия, снизу доносится истошный визг какой-нибудь девицы…

— Ужас! — Вспомнив, что таковая действительно торчала под окнами, Шадура передернулся. Кровь из его разбитой головы смешалась бы с лужей мочи из-под уличной девки. Нелепей смерти и врагу не пожелаешь.

— Для зрителей все закончилось бы в считаные секунды, — продолжал с мечтательным видом мужчина. — А тому, кто падает с высоты, происходящее напоминает затяжной прыжок без парашюта. Вот вы летите, Василий Петрович, руками бестолково машете, перебираете в воздухе ногами, а асфальт приближается… приближается… И длится это целую вечность… И лишь потом, когда вы уже фактически умерли от страха… БАЦ!

Ладонь рассказчика впечаталась в крышку стола, неизвестно для каких целей обтянутого жестью. Шадуру подбросило на стуле, когда он представил себе, какой силы удар о мостовую ожидал его, не подоспей эфэсбэшники ему на выручку. Мужчина обозначил губами намек на улыбку и доверительно сообщил:

— Очевидцам кажется, что голова упавшего с четвертого этажа человека лопается с негромким хлопком, как арбуз. Что касается самого пострадавшего, то у него внутри черепа словно сто килограммов тротила взрывается. И это не последнее, что слышит он в этой жизни. Мозг-то еще некоторое время продолжает функционировать… Непроизвольно сокращаются мышцы, подергиваются конечности… Вам доводилось когда-нибудь наблюдать за агонией курицы с отрубленной головой, Василий Петрович?

Вопрос застал Шадуру врасплох. Он был всецело поглощен усмирением собственных поджатых ног, которые ходили ходуном, ударяясь коленями друг об друга. Им, ногам, очень уж хотелось припуститься вскачь. Хоть даже вместе с привинченным стулом.

Разглядывая Шадуру сквозь холодные стекляшки очков, мужчина неожиданно заключил:

— Ладно, шут с ней, с безголовой курицей. Но вы-то, Василий Петрович, вы-то!.. Как же вы такого маху дали?!

Шадура жалко улыбнулся:

— Бес попутал… И потом, я никогда и мысли не допускал, что Эдичка может…

— При чем здесь Эдичка! О вас речь идет. Надо было все же бросаться из окна, Василий Петрович. Другой такой возможности у вас не будет.

— То есть как это — бросаться? Вы же сами…

— Что я? — брови мужчины недоуменно поползли вверх, отчего седой «ежик» на его голове встопорщился.

— Вы сказали, что я счастливчик, — робко напомнил Шадура.

— А, вот вы о чем!.. Но я вас не с возвращением с того света поздравлял, отнюдь. Вам повезло лишь в том, что дежурю по Управлению сегодня я, а не кто-нибудь другой. Ваш звонок заинтриговал меня настолько, что я решил сначала побеседовать с вами лично, а уж потом…