Харлан Кобен: Главный подозреваемый

«Умница Уин. Социопат, конечно, но отличный парень».

Кинопросмотр имел мощный терапевтический эффект: яхта, а потом и самолет стали для Майрона чем-то вроде камеры адаптации, где он смог прийти в себя и восстановиться перед тем, как выйти в реальный мир.

Друзья всю дорогу почти не разговаривали, если не считать восхищенных вздохов в адрес Джули Ньюмар. Каждый раз, когда она появлялась на экране в костюме из черной кожи, Уиндзор мурлыкал: «Совер-р-ршенство!»

Когда на экран вышло это телешоу, им было по пять-шесть лет, и Джули Ньюмар в роли Женщины-кошки одним махом вывела их из фазы латентной сексуальности в самую что ни на есть активную. Почему – неизвестно. Может, потому что она играла злодейку. Или по каким-то еще более первобытным причинам.

Интересно, что сказала бы об этом Эсперанса? Майрон старался о ней не думать – бесполезно и только зря бередит рану, – но в последний раз они устраивали такой просмотр в Филадельфии втроем, с Уиндзором и Эсперансой. Ему не хватало ее смачных комментариев.

Лодка причалила к берегу, и они зашагали к частному самолету.

– Мы ее спасем, – объявил Уиндзор. – Мы ведь хорошие парни.

– Не уверен.

– Прочь сомнения, мой друг.

– Я имел в виду то, что мы хорошие парни.

– А то какие же?

– Я-то точно нет.

Уиндзор скорчил одну из своих гримас – подбородок вперед, твердый взгляд: ни дать ни взять отец-основатель с «Мейфлауэра» [3].

– Этот твой моральный кризис, – отрезал он, – совершенно некстати!

В кабине частного самолета их встретила пышнотелая блондинка с умопомрачительным бюстом: отличный экземпляр для вечернего телешоу. Она принесла напитки, сдобрив угощение смешками и милыми ужимками. Уиндзор поблагодарил ее улыбкой. Блондинка улыбнулась в ответ.

– Забавно, – пробормотал Майрон.

– Что именно?

– У всех твоих стюардесс огромный бюст.

Уиндзор нахмурился:

– Ради Бога. Она считает себя стюардессой.

– О, прости мою бестактность.

– Проявляй больше уважения, дружище, – наставительно заметил Уиндзор. – Угадай, как ее зовут?

– Надеюсь, не Тауни?

– Почти попал. Кэнди. Но она пишет не Кэнди, а Кайнди. И над «й» рисует красное сердечко.

«Конечно, Уин всегда был отъявленной свиньей, но сейчас он превзошел себя».

Майрон откинулся в кресле. Пилот обратился к ним через громкую связь, назвав каждого по имени. Потом лайнер взлетел ввысь.

«Частный самолет. Яхта. Неплохо иметь богатых друзей».

Когда они набрали высоту, Уиндзор открыл что-то вроде коробки из-под сигар и достал оттуда телефон.

– Позвони родителям, – предложил он.

Майрон на секунду замер. Чувство вины захлестнуло его с новой силой, даже щеки покраснели. Кивнув, он взял телефон и набрал номер.

Ответила мать.

– Мам…

Она завопила – позвала отца. Тот подошел к другому аппарату.

– Пап…

Отец тоже завопил: стереоэффект. Майрон отодвинул трубку от уха.

– Я был на Карибах, – попытался он вклиниться в их дуэт, – а не в Бейруте.

Взрыв смеха на обеих линиях. И снова вопли. Майрон покосился на Уина. Тот сидел с бесстрастным видом. Майрон закатил глаза, хотя его распирало от гордости: «Можешь сколько угодно делать вид, будто недоволен, но кто не хочет, чтобы его так любили?»

Мать с отцом заговорили о пустяках – сознательно, как он понял. Они отлично умели мотать нервы, но всегда знали, когда лучше промолчать. Майрон объяснил, где находился все это время. Родители внимательно слушали. Потом мать спросила:

– А откуда ты звонишь?

– Из самолета Уина.

Синхронный вздох.

– Откуда?

– У компании Уиндзора есть частный самолет. Я же сказал, он забрал меня…

– Ты говоришь по его телефону?

– Да.

– Ты хоть представляешь, сколько это стоит?

– Мам…

Но после этого разговор быстро закончился. Положив трубку, Майрон откинулся в кресле. Чувство вины не проходило, оно застряло в нем, как кусок льда. Родители уже немолоды, а он об этом не подумал. Он вообще мало о чем думал.

– Я поступил с ними по-свински, – признал Майрон. – И с тобой тоже.

Уиндзор слегка шевельнулся в кресле – вот и вся реакция. Кэнди снова завихляла бедрами в проходе. Она опустила экран и включила изображение. Начался фильм Вуди Аллена «Любовь и смерть». Изысканное блюдо.

Они смотрели молча. Когда фильм закончился, Кэнди спросила Майрона, не хочет ли он принять душ.

– Прошу прощения? – уставился на нее Майрон.

Кэнди рассмеялась, назвала его «глупыш» и упорхнула.