Рекс Стаут - Снова убивать

Вульф покачал головой. Он снова откинулся на спинку, сцепив пальцы на животе и закрыв глаза, так что человек, его не знавший, мог решить, что он спит. Клайверс нахмурился. Я перевернул в блокноте страницу и подумал, что придется нам обращаться к нанимателю мисс Фокс и просить вычитать из ее жалованья, чтобы покрыть накладные расходы. Наконец Вульф открыл глаза ровно настолько, чтобы можно было сообразить, что он в сознании.

– Насколько было бы меньше хлопот, – проворчал он, – если бы вас повесили тогда, в 1895 году. Разве не так? На данный момент, лорд Клайверс, могу лишь повторить, что я взялся за это дело из лучших побуждений, а также просить вас отложить любые решения до завтрашнего дня, пока мы не увидим расписку. – Он поднял на меня глаза. – Черт бы тебя побрал, Арчи. Это ты меня впутал в это безобразие.

Любопытная была мысль, но идею я уловил. Вульф дал мне понять, что обнажил меч в защиту Клары Фокс исключительно потому, что она девушка моей мечты. Значит, это я читал ей стихи по-венгерски.

Когда в шесть часов вечера Вульф спустился из оранжереи в кабинет, там его уже ждали Сол Пензер и Орри Кетер. В пять я отправил домой Фреда Даркина, полдня проторчавшего в кухне и почти опустошившего нашу банку с печеньем, а на дорожку посоветовал ему при виде полицейского переходить на другую сторону улицы.

До шести ничего особенного не произошло, если не считать звонка от Энтони Д. Перри, который, позвонив вскоре после ухода Фреда, сказал, что хотел бы в семь заехать к Вульфу. Поскольку в семь я должен был уже прибыть на тайное свидание с Майком Уолшем, то попросил его приехать к шести, но он сказал, что у него деловая встреча. Я задал было парочку наводящих вопросов о цели визита, но Перри сказал, что это не мое дело и он не намерен обсуждать ее с кем-либо, кроме Ниро Вульфа. К семи кто-нибудь должен был уже вернуться – Сол или Джонни Кимс, – и потому я сказал «ладно».

От Джонни не было никаких вестей.

Самым выдающимся событием за это время стало явление новой огромной коробки, полной роз, адресованной мне, с вложенной карточкой от господина Хоррокса, где этот нахал написал: «Гудвин, спасибо за транспортировку», так что теперь – вдобавок к тому, что я исполнял роль мальчика на дверях и поставщика подержанной одежды, – я стал еще и посыльным.

Я жалел, что проиграл шестьдесят центов. Без четверти четыре, через несколько минут после ухода Клайверса, Вульф сказал, что я засиделся и мне не мешало бы немного поупражняться. Он никак не прокомментировал встречу с Клайверсом, и я подумал, что, может быть, он что-нибудь скажет во время игры, но на четвертак играть отказался. Он сказал, ладно, играем по десять. Он поднялся в лифте, а я по лестнице, и мы встретились у него в комнате. Он снял пиджак и жилет, открыв моему взору почти восемнадцать квадратных футов шикарной канареечного цвета рубашки, и выбрал свои любимые желтые дротики. С первого же захода он выбил туза и два «бычьих глаза», которые сто́ят каждый по три туза. К четырем часам, когда ему пора было в оранжерею, он раздел меня на шестьдесят центов, а я остался ни с чем, потому что он сосредоточился на бросках и вообще не сказал ни слова.

Я поднялся в южную комнату и просидел там почти целый час. На то у меня были три причины: во-первых, Вульф велел рассказать Кларе Фокс о визитах Мьюра и Клайверса; во-вторых, она нервничала, и ее нужно было занять; и в-третьих, мне самому больше нечем было заняться. Одета она была в свое платье. Она сказала, что Фриц ей утюг дал, но, глядя на нее, это было мало заметно. Я так и сказал, что авантюристки не слишком горячие поклонницы глажки. Когда я ей рассказал о Мьюре, она скривилась и даже не потрудилась хоть как-то прореагировать, но по поводу Клайверса произнесла целую речь. Сказала, что он врет. Что это понятно, он один из лучших в Британии дипломатов и, разумеется, прибегает к своим талантам не только на службе. Я сказал, что никаких особенных талантов в нем не заметил, разве что пьет почти столько же пива, сколько Вульф, и хотя он на вид, возможно, и не такой болван, как его племянник, но, по-моему, чересчур примитивен, даже для типа, который большую часть жизни прожил на островке.

Она же сказала, что все дело в непривычных для нас манерах, что она сама поначалу считала Хоррокса болваном и что я сам изменил бы о нем мнение, если бы мы познакомились лучше, но если чьи-то манеры непохожи на наши, это необязательно плохо. Я сказал, что вообще-то я говорил не о манерах, а о болванах и что, насколько мне известно, болваны встречаются среди всех рас, национальностей и конфессий. И так продолжалось до тех пор, пока она не поднялась и не сказала, что, пожалуй, воспользуется приглашением мистера Вульфа и посмотрит на его орхидеи, а я спустился вниз и отослал Фреда.