Рекс Стаут - Снова убивать

Вульф покачал головой.

– Терпеть не могу, когда торгуются. Равно как и когда начинают изворачиваться. Речь обо всем долге в целом, и вы это знаете. Я представляю интересы не только мистера и мисс Линдквист, но также дочери Гилберта Фокса и, косвенно, мистера Уолша. Я намеревался представлять и мистера Сковила, которого вчера убили. – Он снова покачал головой. – Нет, лорд Клайверс. В письме я требую уплатить за лошадь только потому, что у нас нет на руках вашего долгового обязательства. Но речь идет обо всем долге, который, строго говоря, составляет половину вашего состояния. Как я уже сказал, мои клиенты не требуют полной выплаты и согласны удовлетвориться малой частью.

На лице у Клайверса появилось новое выражение. Больше он не сверкал глазами, а просто внимательно смотрел на Вульфа. Он сказал:

– Понимаю. Затеяли серьезную игру, да? Я мог бы заплатить тысячу фунтов за лошадь и, пожалуй, еще тысячу за стакан пива. Но, судя по вашим угрозам, вы нацелились получить куш побольше. Подите к черту.

Он встал.

Вульф терпеливо сказал:

– Прошу прощения. Речь не о тысяче или двух тысячах фунтов за лошадь. С точки зрения закона и морали вы должны этим людям половину своего состояния. И если они решат…

– Скажите пожалуйста! Ничего я им не должен! Черт возьми, вы прекрасно знаете, что я им заплатил.

Глаза у Вульфа превратились в щелки.

– Что? Вы им заплатили?

– Конечно заплатил, и вам это известно. У меня есть и расписка, и мое долговое обязательство. – Клайверс резко опустился в кресло. – Послушайте. Разговор у нас без свидетелей, так давайте начистоту. Не стану говорить, что возмущен вымогательством. Мне доводилось иметь дело с вымогателями, причем с более наглыми. Но умерьте же претензии, поговорим как деловые люди. Вы придумали хороший ход, согласен. О полном долге забудьте, я на это не клюну. Хорошо, за лошадь плачу три тысячи. При условии, что Линдквист даст расписку.

Указательный палец Вульфа постукивал по подлокотнику, что означало, что Вульф попал в метеоритный дождь и лихорадочно ищет выход. Глаза стали щелками. Наконец он сказал:

– Плохо. Встает вопрос о доверии. – Он помахал своим указательным пальцем. – Очень плохо, сэр. Откуда мне знать, заплатили вы им или нет? А если заплатили, то откуда вам знать, что я об этом не знал и действовал из лучших побуждений? – Он нажал на кнопку. – Мне нужно еще выпить. Присоединитесь?

– Да. Хорошее пиво… Хотите сказать, вы не знали, что долг я вернул?

– Вот-вот. Именно это я и хочу сказать. Хотя, безу-словно, должен был бы предвидеть. – Вульф открыл бутылки, подвинул одну через стол Клайверсу и налил свой стакан. – Вы говорите, что заплатили им . Когда? Сколько? Кто подписал расписку? Расскажите.

Клайверс, не торопясь, выпил пиво и поставил стакан на стол. Облизнул губы, поджал их и в задумчивости посмотрел на Вульфа. Наконец он покачал головой:

– Я вас не знаю… Вы умны… Хотите сказать, что если я вам покажу их расписку в получении денег, то вы согласитесь на тысячу фунтов за лошадь, отказавшись от прочих притязаний?

– Если вы предъявите их расписку, я откажусь от любых притязаний без всякой лошади.

– Нет уж, тысячу я заплачу. Насколько я понял, Линдквисты сейчас очень даже нуждаются. Бумаги я вам предъявлю. Завтра утром можете их увидеть.

– Я предпочел бы сегодня.

– Сегодня невозможно. У меня их нет. Они прибудут вечером вместе с «Беренгарией». Свою дипломатическую почту я получу сегодня, но вечер у меня занят. Так что приезжайте в гостиницу завтра, в любое время начиная с девяти.

– Я никуда не езжу. И по утрам занят с девяти до одиннадцати. Можете принести свои бумаги сюда в любое время начиная с одиннадцати.

– Черта с два. – Клайверс опять засверкал глазами, а потом вдруг снова гоготнул. Га-га-га. И умолк. – Можете приезжать. Вид у вас никак не ослабленный.

Вульф повторил терпеливо:

– Если вы их не привезете или не пришлете, я их не увижу и потому оставлю требование в силе. А между прочим, почему эти документы приходят вместе с «Беренгарией» в дипломатической почте?

– Потому что я так распорядился. Восемь дней назад, в понедельник, ко мне пришла молодая женщина. Ее привел мой племянник… Где-то они познакомились… Она представилась дочерью Гилберта Фокса и потребовала денег. Я не стал с ней ничего обсуждать. Обыкновенная шантажистка. Я велел ее выставить. Девица слишком красива, чтобы быть еще и честной. Но потом я – на всякий случай – написал в Лондон, чтобы мне прислали мои бумаги. Сегодня вечером они будут здесь.