Юлия Волкова - Ночные снайперы

— Милые дамы, — печально проговорил он. — То, что я сейчас скажу, и то, что, скажете вы, если захотите, будет носить характер обычной беседы, которая никакими средствами фиксироваться не будет. Вероятно, в ближайшее время вас вызовет следователь и будет разговаривать с вами, протоколируя каждое слово. Вы, надеюсь, понимаете, что это означает. Но сейчас среди нас следователя нет. И протокола я вести не буду. И диктофона включать тоже. Я просто хочу знать. И все мы хотим знать. Зачем, Екатерина Максимовна? И почему, Елизавета Петровна? Скучно было жить без подобных головокружительных трюков?

— Скучно? — Екатерина Максимовна оскорбленно подняла на Мелешко глаза. — Поверьте, нам есть чем заниматься в жизни.

— Тогда зачем вы занимались этим? — мягко спросил Андрей.

— Ни одно деяние не должно оставаться безнаказанным, — торжественно повторила Екатерина Максимовна фразу, которую Саша уже слышала из ее уст. — Каждый человек должен отвечать за свои поступки. И уметь отличать хорошие от плохих. А если он не понимает, что поступает дурно, ему нужно дать это понять.

— Значит, вы стреляли в людей из маркера в воспитательных целях? — сказал Пирогов.

— Можно и так сказать, — гордо кивнула Екатерина Максимовна. — Пусть у нас слишком слабые воспитательные средства. Но мы делали то, что было в наших силах. Другие жалуются в инстанции, обращаются в суд, прокуратуру. Кто-то может отомстить обидчику кулаком. Но у нас слишком слабые кулаки. Зато мы обладаем другими умениями. Лично я ни о чем не жалею.

— И я тоже, — сказала Елизавета Петровна, ободряюще взглянув на подругу.

— Ну что же… — вздохнул Мелешко. — Каждый выбирает себе дорогу сам. Но позвольте вас спросить, за что конкретно вы, так сказать, наказывали того или иного человека. Видите ли, ваши жертвы настолько непохожи, что я теряюсь в догадках. Директор школы, слесарь, хозяин клуба… Весьма широкий диапазон.

— Пожалуйста, — решительно произнесла Екатерина Максимовна. — Только учтите, следователь этого под протокол не услышит. У вас нет никаких доказательств, что все жертвы были наказаны нашими руками.

— Конечно, я понимаю, — улыбнулся Андрей. — Формально вас вообще не за что привлекать к суду. Мы не сможем доказать, что вы стреляли, например, во Владлена Степановича Кокорева, который мог бы добиться для вас самого тяжелого наказания. Сегодняшняя жертва не считает себя потерпевшей, поэтому заявление в прокуратуру писать не будет. А если нет потерпевшего, нет и состава преступления. Вот если бы вы в него из настоящего оружия выстрелили, тогда другой разговор.

— Мы не убийцы! — воскликнула Екатерина Максимовна. — Хотя, видит Бог, иногда очень хочется взять в руки что-нибудь посерьезнее маркера.

— Наверное, я могу понять вас, — сказал Андрей. — Так за что же — директора школы? На какой почве вы идейно схлестнулись?

— Идейно? — пожала плечами Екатерина Максимовна. — Никакого идейного противостояния у нас с жертвами нет. Просто они все — плохие люди.

— И чем же плоха, например, госпожа Майская? — спросил Андрей. — Я с ней разговаривал, был в школе, которой она руководит. Очень неплохая с виду школа, надо сказать.

— Школа держится на плечах учителей, которые там из последних сил работают! — вступила в разговор Елизавета Петровна. — У меня там внучка учится в шестом классе. И многое рассказывает. Майская — деспот, ничего не понимающая в воспитании детей. Она насаждает драконовские порядки, не сообразив, что такими методами не поднять ни одно хорошее дело. Какой-то мальчик из внучкиного класса провинился. Провинность была небольшая — просто детская шалость. Что-то он там разбил в кабинете физики. А Майская наказала весь класс — отменила экскурсию в Пушкинские Горы. А дети так мечтали туда поехать со своей учительницей литературы! Столько разговоров было вокруг этой поездки. Сколько книжек прочитано! Внучка после этого, с позволения сказать, наказания три дня рыдала. Понимаете, что такое для ребенка расстаться со своей мечтой, пусть и скромной? А каково было учительнице?

— Но своим, «с позволения сказать, наказанием» вы усугубили ситуацию, — заметил Мелешко. — Майская стала подозревать детей, учителей. Стала еще злее. В чем же тогда смысл вашей акции?

— В том, что когда-нибудь она поймет — нельзя безнаказанно творить зло, — провозгласила Екатерина Максимовна. — Когда-нибудь судьба тебе отвесит плюху.

— Но какое зло творил Феликс Калязин? — не выдержала Алена.