Мэри Стюарт: Мой брат Михаэль

Сцепленные тела шевелились от титанических усилий. Мужчины так запылились, что я не могла понять, кто наверху. Как разобраться… Человек сверху одной рукой держал другого за запястье, другой — за горло, все крепче. Голова нижнего болезненно откинулась. Густая красная пыль на черных кудрях. Жестокое широкое лицо тоже красное, архаическая маска гримасничает на песке. Побежденный все слабее и слабее пытается спихнуть с себя победителя. Мускул дрогнул у Саймона на плече. Ангелос отчаянным движением попытался спастись, но хватка не ослабела. Тела продвинулись в пыли на несколько ярдов к пирамидке, отмечавшей место смерти Михаэля. Рука Саймона напряглась и немного подвинулась, дыхание вырвалось из глотки Ангелоса оборвавшимся свистом… Я поняла, что пистолет не нужен, села и закрыла глаза. Скоро наступила тишина.

Ангелос лежал тихо, лицом вниз у пирамидки. Саймон стоял и смотрел на него. Замученное лицо в крови и пыли, мускулы подрагивают, красные глаза. Потом он повернулся и впервые взглянул на меня. Попытался что-то сказать, высунулся язык, облизал пыльную корку губ.

Я ответила на взгляд:

— Все в порядке. Он ничего со мной не сделал… На муле у пещеры есть веревка…

— Веревка? Зачем?

Голоса у нас обоих были очень странные. Он медленно шел ко мне,

— Если он придет в себя…

— Моя дорогая Камилла… — сказал Саймон и, увидев выражение моего лица, рассердился. — Что, по-твоему, я должен был сделать?

— Не знаю. Конечно, убить. Я просто… Ты и убил.

Губы его шевельнулись. Не совсем улыбка, но он вообще в этот момент не походил на себя. Передо мной на ярком свете стоял незнакомец со странным голосом и смотрел на свои окровавленные руки, в его лице мне чего-то не хватало.

Тут мир перестал качаться, я пришла в себя и сказала быстро, почти отчаянно, в приступе стыда:

— Саймон. Прости. Я просто еще ничего не соображаю. Конечно, ты прав. Это просто… слишком близко. Бывают случаи, когда надо понимать и принимать… такое. Я просто свинья.

Теперь он улыбнулся, как раньше.

— Ну не совсем. Ты тоже права. Что ты, собственно, собиралась этим сделать?

— Что?

Я тупо уставилась на пистолет в своих руках. Он наклонился, взял его, не прикасаясь ко мне кровавыми немного дрожащими пальцами, положил на землю.

— Так, думаю, безопаснее.

Тишина. Он стоял и смотрел незнакомым взглядом.

— Камилла, если бы ты не избавилась от этой штуки, я бы умер.

— И я. Но ты пришел.

— Моя хорошая, конечно. Но с этим пистолетом… Ты застрелила бы его, Камилла?

Совершенно неожиданно я затряслась и закричала:

— Да! Да! Я как раз собиралась, когда ты… убил его сам!

И я заплакала, больше не было сил, я потянулась к нему и взяла его руки, в крови и всем чем угодно.

Мы сидели на камнях, его рука на моих плечах. Какое-то время он ругался, и это было так на него не похоже, что я хихикала сквозь слезы, но сумела сказать:

— Прости. Все в порядке. Это не истерика. Это… реакция на что-то.

Он говорил с шокирующей страстностью:

— Никогда не прощу себя за то, что втащил тебя во все это, клянусь Богом! Имей я малейшее представление…

— Ты не втащил меня, я сама напросилась и должна была принять, что получилось. Ты не виноват, что все так… Мужчина делает то, что считает необходимым, и раз ты чувствовал себя так из-за Михаэля, соответственно ты и поступил. Вот и все, ты сказал, что трагедия закончена, но, конечно, когда ты узнал, что Ангелос жив…

— Моя хорошая, ты ведь не думаешь, что я убил его из-за Мика? Я говорил на доступном ему языке. Конечно, и поэтому, я это понял, когда посмотрел ему в лицо, но озверел я даже раньше, чем узнал от Димитриоса остальное. Его легко было уговорить. Пришел Нико и помог. Он сказал, что они сделали с Нигелем.

— Тогда ты знаешь…

Я вздохнула на три четверти с облегчением, стало понятным выражение его лица и легкость, с которой он убил.

— И потом, ты…

Я ничего не ответила, мы сидели молча. В небе кружили три стервятника. Саймон выглядел так, будто это его побили.

В горах раздался какой-то шум, кажется шаги, отдаленный крик. Спаситель мой не двигался.

Я попросила:

— Расскажи мне об Ангелосе. Почему он не возвращался раньше?

— Он возвращался, искал золото — голоса и огни, мы были правы. Приехав в Югославию, он собирался все забрать как можно скорее, но совершил политическое убийство, был пойман и приговорен к пожизненному заключению. Его освободили два года назад, он сразу приехал, но ничего не нашел. Димитриос не сумел узнать у Стефаноса, так что пришлось ждать меня. Все. А теперь ты. Почему, ради Бога, ты вышла из пещеры? Он наверняка бы тебя не обнаружил.