Татьяна Лисицына - Подсказка из прошлого (СИ)

«Дура!» — мысленно заорала я, — «Какая же ты глупая девка». Честно говоря, я больше обиделась на то, что она назвала Андрея авантюристом, чем на ее сомнение, что мной можно увлечься как женщиной. Наверно, в тот момент, на моем лице отразилось негодование, потому что она быстро сказала:

— Ой, простите! Наверно, бестактно с моей стороны. Но вы знаете русские мужчины, они только и гоняются за деньгами.

— Продолжай! — перебила ее я. — Что конкретно ты передавала моему отцу?

— Я рассказала ему, что утром приходил Андрей, а потом вы вместе ушли.

— Это все, что вы ему сказали про Андрея?

— В общем да, кроме… — она замялась.

— Кроме?

— Кроме того, что как-то видела, что однажды, я не помню число, он поднялся с вами в номер, а ушел достаточно поздно. Конечно, это ваше дело. Но Роман, — меня так и передернуло, когда она называла отца по имени, — Спрашивал о ваших отношениях. — Ну я и пофантазировала, что он ухаживает за вами из-за денег.

— Меня не интересуют фантазии. Ты сказала отцу, что Андрей провел у меня ночь?

— Да.

Какое-то время мы обе молчали. Я снова взяла сигарету, отхлебнула глоток остывшего кофе. На душе было гадко и муторно. Собственный отец организовал за мной наблюдение. Вдруг мне вспомнилась наша встреча с Жаном. Чтобы я не вышла замуж, он от него откупился деньгами. С Андреем бы такой номер не прошел. И отец знал, что у нас были близкие отношения. Внезапно я вспомнила, что утром, в день убийства Андрея отец как-то неожиданно появился рядом.

— Вспомни, в тот день, когда он выезжал из отеля, ты докладывала ему, что я ушла рано утром?

Светины глаза испуганно вспыхнули, метнулись к окну, опустились на скатерть. Она отхлебнула кофе. Я заметила, что руки у нее дрожали.

— Да.

— Сколько тебе заплатить, чтобы ты не передавала ему наш разговор? — жестко спросила я.

— Ничего не надо. Мы больше не общаемся. Он не оставил мне свой парижский номер, — в ее голосе прозвучала легкая горечь. Так, словно она рассчитывала на что-то большее.

Мне казалось, что меня сейчас стошнит. Неужели эта девица ради денег готова на любые отношения со стариком?

Я позвала официанта, расплатилась за двоих, несмотря на робкие попытки девушки протестовать. Она даже достала кошелек. Но под моим презрительным взглядом убрала его обратно. Мы уже вышли на улицу, когда она робко спросила:

— Вы никому не расскажете? Не так-то просто найти хорошую работу в Москве.

Я покачала головой и почти бегом бросилась прочь. Если бы я могла убежать от себя, от своих мыслей, от того, что собиралась сделать.

В самолете я вспомнила, что в суматохе забыла попрощаться с Варькой. На самом деле я не знала, что ей сказать. Я не знала, вернусь ли я в Москву или останусь в Париже. Возможно, после объяснения с отцом я уеду куда-нибудь в другое место, в другую страну, где ничто не будет мне напоминать о случившемся. Лишь свою любовь к Андрею и тому, чему он меня научил, я бы хотела взять с собой. Все остальное забыть. О, если бы можно было забыть.

В аэропорт Шереметьево меня отвез Эмиль. Он позвонил совершенно случайно, когда я упаковывала вещи. Предложил сходить куда-нибудь, выпить вина. Его голос звучал спокойно, от чего у меня навернулись на глаза слезы.

— Я не могу, Эмиль, я уезжаю.

— Уезжаешь? — в его голосе послышалось разочарование. — Домой?

— Домой, — вздохнула я.

— Наверно, тебе там будет лучше.

— Я так не думаю, — вырвалось у меня. — Просто мне необходимо уладить одно дело.

Мы оба молчали. Мне не хотелось ничего объяснять, а он был слишком деликатным, чтобы расспрашивать.

— Когда у тебя самолет? Я отвезу тебя, — наконец, придумал он.

В том состоянии, в котором я находилась, я бы предпочла ни с кем не встречаться. Но мне не хотелось обижать Эмиля. У нас сложились хорошие отношения, и я ценила его дружбу. Не так-то много у меня было друзей в этой жизни. И еще меньше теплоты и заботы.

Мы сидели в толпе пассажиров, ожидающих регистрации, когда он повернулся ко мне и как-то серьезно сказал:

— Я буду скучать. Ведь, если я правильно понял, ты не вернешься?

— Не спрашивай. Я сама не знаю, что будет. — совершенно неожиданно для себя я уткнулась ему в плечо и расплакалась.

Он обнял меня.

— Лиза, ты просто устала. Я понимаю, что ты чувствуешь. Время — хороший лекарь. Все пройдет.

— Прости. Это нервы, — я отстранилась и достала из кармана платок, вытирая глаза.

— Понимаю. Тебе нужно успокоиться и научиться жить с тем, что произошло. Я знаю, это трудно, но жизнь продолжается, — он горько усмехнулся. — Я стараюсь жить без Гали. Правда, иногда задумавшись, по привычке сворачиваю к больнице. Потом понимаю, что ее здесь больше нет. И надо жить.