Дмитрий Стрешнев - Чертовка

--Они вон там, в крайней палатке... Я ничего не понял, Эндрю, у того человека в белом: сначала он сказал, что бежали потому, что бомбили американцы, потом - что бежали потому, что боялись иракцев...

-У нас говорят, Питер: Восток - дело... -как там будет по-английски "тонкое"? - такое... как бы тебе объяснить... специфическое.

-Да, теперь я вижу, Эндрю... Вот мы и там, где нас ждут. Ныряй.

В палатке было сумрачно, и Андрей не сразу увидел, что здесь находится целая семья - пять или шесть человек. В глубине сидела пожилая полная курдка, похожая на ватную бабу, которыми в России накрывают заварные чайники. Перед ней безмолвно таращились на гостей несколько детишек. Еще ближе сидели мальчик и девочка постарше.

-Мархаба {Здравствуйте. (араб.)}, -сказал Замурцев, опускаясь на корточки, -Кто из них твой переводчик, Питер?

-Она, -сказал англичанин.

-Ага. И как тебя зовут? (это уже по-арабски)

-Джарус.

Голос был виолончельный, немного с надломом, и Андрей вдруг увидел, что перед ним не девочка, а девушка лет 16-ти, а может 18-ти, в этих южных странах у возраста другие приметы. У нее было правильное, почти европейское лицо, куда Азия все-таки бросила свою горсть: впечатление чуть портили слишком близко сошедшиеся брови. Но зато волосы были как у кинозвезды, правда, в меру растрепанные, вьющиеся на концах крупным зигзагом. В палатке они казались табачного цвета, но на самом деле были, вероятно, светлее.

Андрей опять вопросительно повернулся к Питеру.

--Что теперь?

-Спроси, Эндрю: они одна семья?

Замурцев позвал:

-Джарус.

Хотя, может быть, он не расслышал точно, и ее имя звучало не совсем так, но она отозвалась:

-Что?

--Это твоя мать?

--Да, и сестры. А это брат, Али.

--Как зовут мать? -спросил Питер, что-то записывая в блокнот, хотя записывать было вроде бы совершенно нечего.

-Хаззу. А сестры - Захра и Нура.

--Пусть спросит мать, почему они все бежали из Ирака, -велел Питер.

Курдка коротко ответила, и Джарус перевела:

--Не знаю.

-Как? -растерялся Андрей.

--Она говорит: не знаю, -повторила девушка бесстрастным голосом.

--Глупость какая, как она может не знать! -раздраженно сказал Питер.

Андрей пожал плечами. Он всё-таки провел на Востоке уже несколько лет и в этой палатке ощущал себя где-то посередине между её неадекватно реагирующими обитателями и навязчиво конкретным Питером. И, пока англичанин недоумевал, он вставил свой собственный вопрос:-- Откуда ты знаешь арабский, Джарус?

--Я ходила в школу, -сказала она и стала поправлять волосы рукой, на которой болтался тонкий золотой браслет. Замурцеву показалось, что в тот же миг она вдруг совершенно забыла и про него и про Питера, сидящих на корточках в жидком сумраке палатки.

--Спроси, Эндрю: видели ли они бомбежки? -наконец пришел в себя англичанин.

Молчание. Потом Андрей услышал уже знакомое: "Нэ заним" - "Не знаю".

--Бред какой-то! Как это: не знает, видела или нет?? Ужасные люди, как с ними разговаривать!.. Я надеюсь, она хоть сможет сказать, что они теперь собираются делать?

-Слава богу, здесь всё есть, -перевела ответ Джарус.

--Где всё есть? -сказал Питер, растерянно озираясь.- Я же не об этом... В общем, ясно. Спасибо за помощь, Эндрю.

К нему снова вернулась бодрая английская самоуверенность.

-Привет! -сказал он Замурцеву и даже наградил милого русского дружеским ударом ладони по плечу.- Интервью закончено, скажи, что я их всех благодарю,- и, не дожидаясь перевода, полез из палатки, блеснув очками.

--Господин благодарит, -сказал Андрей.

Он еще несколько мгновений сидел на корточках в неуютном сумраке, ощущая, будучи человеком, отравленным Востоком, что в посещении не хватает заключительного штриха, какого-нибудь простенького, в меру лицемерного пожелания, вроде: да поможет вам Аллах! Странная всё-таки получилась встреча двух цивилизаций, невнятная и бестолковая. В конце концов Андрей решил, что ни к чему стараться за англичанина, и, буркнув "Хатркум" {До свидания. (араб.)}, тоже вылез наружу.

Мимо как раз шел, хищно оглядываясь, ищущий "фактурку" Непеев и вполоборота втолковывал оператору Саше:

--Ступни мои, ступни засними крупным планом, как они идут по песку вдоль палаток. Тяжесть притяжения, трудная земная поступь человека, груз бытия... Схватил? Сделай так же, как мы снимали в Дахране...

"...и в Ливане, и на Синае", -продолжил про себя Андрей. Программу "Время" он иногда заходил посмотреть в торгпредство.

Непеев, волоча груз бытия, прошел мимо, посматривая время от времени, ловит ли Саша камерой его каблуки, и в пустом холодном воздухе всё всплывал его голос: