Рекс Стаут - Знают ответ орхидеи (сборник)

– Именно. Не приходило?

– Нет! – Она сказала это чуть громче, чем следовало.

Надеюсь, Вульф, как и я, понял, что она повысила голос с досады на себя. Это не приходило ей в голову, потому что, вернувшись домой из театра в ту январскую ночь и узнав, что ее мужа нашли с пулей в голове, а П. Х. с оружием в кармане пытался скрыться с места происшествия, она убедила себя в его вине раз и навсегда. Это убеждение засело у нее в мозгу, как кусочек свинца. Но она не собиралась признаваться в этом Вульфу. Вместо этого она заявила:

– Но у Джерри не было причин убивать Майкла. И у Тома тоже. Зачем? Они сидели в баре напротив. Том появился вскоре после того, как мы с Ритой вошли в зал, и сказал, что ему необходимо пропустить глоточек. И они отправились в бар.

– Кто из них сказал вам об этом?

– Оба. Они сказали это мне и Рите, а мы ответили, что одним глоточком, похоже, дело не ограничилось.

Вульф нахмурил кустистые брови:

– Вернемся немного назад. Почему мистер Аркофф не оставил билет в кассе, вместо того чтобы ждать Тома в вестибюле?

– Так уж вышло. Рита не посоветовала ему это сделать, как вы, наверное, думаете, а приказала. А он этого не любит и нарочно поступает наперекор. – Миссис Моллой подалась вперед в своем кресле: – Послушайте, мистер Вульф, если с убийством вашего человека все обстоит именно так, как вы представляете, я не стану кого-то выгораживать. Мне нет дела, чт́о случится со мной, потому что я, можно сказать, умерла. И меня не заботит, чт́о произойдет с кем-то еще, пусть даже с моими лучшими друзьями. Но мне кажется, все затеянное вами бесполезно. Даже если они и солгали, что были в баре, у них нет причин для убийства.

– Что ж, посмотрим, посмотрим, – пробормотал Вульф. – Однако у кого-то нашлись причины убить Джонни Кимса. – Он взглянул на часы. – Через семь минут обед. Приглашаю вас к столу. И тебя, Сол, тоже. Потом никуда не уходи. Вдруг ты потребуешься мистеру Паркеру? Вы, миссис Моллой, тоже не уходите. Расскажете мне все, что вам известно о ваших друзьях. А на шесть часов назначьте им встречу здесь.

– Но я не могу! – запротестовала она. – На каком основании? Сейчас?

– Вы же сами сказали, что вам нет дела, если с кем-то из них что-то случится. Вчера утром Питер Хейз в беседе с мистером Гудвином использовал те же самые слова, что и вы. Он заявил, что, можно сказать, умер. Я думаю, что вы оба…

– О, так вы его видели? – воскликнула она, обращаясь ко мне. – Что он сказал?

– Свидание продолжалось всего несколько минут. И, кроме того, что он фактически умер, Хейз не сказал почти ничего, – ответил я. – Он сможет все рассказать сам, когда мы закроем дело. – Я повернулся к Вульфу: – Мне придется позвонить Стеббинсу. Что ему сообщить?

Вульф ущипнул себя за нос. Он был уверен, что, пощипывая свой нос, улучшает обоняние – из кухни доносился слабый аромат сырных клецок.

– Что мистер Кимс выполнял вчера вечером мое задание, расследуя одно конфиденциальное дело, но мне неизвестно, с кем он виделся перед смертью. Разумеется, мы поставим его в известность, как только узнаем что-либо определенное. Я хочу успеть поговорить с теми людьми раньше его.

Когда я взялся за телефон, вошел Фриц и объявил, что обед на столе.

Не так давно я получил письмо от одной особы, прочитавшей кое-что из написанного мной о деятельности Ниро Вульфа. Так вот, она спрашивает, почему я настроен против семейной жизни. Ей двадцать три года, и она намеревается вступить на эту стезю. Я написал ей, что, по разумению моему, брак как таковой не заключает в себе абсолютно ничего плохого, просто люди превращают его бог знает во что, и привел ей парочку примеров – супругов Аркофф и чету Ирвин, хотя, разумеется, фамилии их я не упомянул. Просто отталкивался от того, что увидел и услышал в первые пять минут после их появления в доме Вульфа в тот четверг, в шесть вечера.

Они прибыли одновременно, и, когда раздевались и вешали свои пальто, в прихожей было шумновато. Но вот они наконец разделись, и я собрался было сопровождать их в кабинет Вульфа, но тут Рита Аркофф дотронулась до локтя мужа и, указав ему на стул возле стены, изрекла командным тоном: «Твоя шляпа, Джерри. Повесь ее!»

Понятно, почему он не оставил билет в кассе. Прежде чем Джерри успел отреагировать должным образом, например скорчить гримасу или послать женушку ко всем чертям, я сам повесил шляпу на вешалку.

Мы прошли в кабинет, где о себе во всеуслышание тотчас заявили Ирвины. Я расположил стулья на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы никому не было тесно, но Том Ирвин подвинулся вплотную к жене, сел и взял руку дражайшей супружницы в свою. Я вовсе не против, если дама и господин держатся за руки, но только когда они оба этого хотят – а Фанни Ирвин не хотела. Нет, она не пыталась отнять руку, но ей стало не по себе.