Ирина Глебова - Дом окнами на луг и звёзды

Уми Эрлик стоял у распахнутых дверей, держа в руках фонарь: он уже был готов сопровождать своих друзей обратно. Девочки и Альберт пошли к нему, но, услышав сзади шум, голоса и смех, оглянулись. Тайная комната теперь была ярко освещена не только горящими свечами, но и множеством фонарей. Никто не заметил, откуда и как комнату заполнили гмуры. Они громко и радостно переговаривались, похлопывали по стенам, притопывали сапогами по плитам пола, всё вокруг разглядывали.

– Они нашли эту комнату, теперь они будут ею владеть, – пояснил уми Эрлик. – Думаю, устроят здесь зал для своих праздников.

– Вот и отлично, – обрадовался Альберт. – Очень подходящее применение.

– А мы будем к ним приходить, – тут же заявила Ариша.

Альв быстро глянул на Дашу, и та сразу же сказала сестрёнке:

– Только если нас позовут. Неприлично ходить в гости без приглашения.

Они уже шли по длинному подземному коридору. Аринка дёрнула Дашу за руку и тихо проговорила:

– Ну и что, что не пригласят! Я знаю волшебные слова, которыми можно открыть вход, я запомнила. – И, сильнее наклонившись к Даше, она прошептала: – Глими, Блимли, Лошли. Вот!

Даша удержалась, не засмеялась. Потому что знала: уми Эрлик просто пошутил. Она помнила, что так назывались белые и розовые цветы на лугу в стране Альвюйм. Когда, вместе с альвом они возвращались из своего путешествия туда и вновь шли по лугу, она спросила: «Как зовут эти цветочки?» И он, дотрагиваясь до одного, второго, третьего, сказал: «Глими, Блимли, Лошли»…

Солнце сияло так же ярко, старая калитка в стене и заросли плюща пропустили всех обратно во двор.

– Идите, – Альберт кивнул девочкам. – Я постою немного здесь, а потом пойду за вами.

– Побежали! – закричала Аринка, первая рванула вперёд, но почти сразу вернулась.

– А ты больше никогда не станешь Псом? – спросила она Альберта.

– Никогда! – воскликнул он радостно.

Но девочка вздохнула:

– Как жаль. Он был такой хороший…

Альберт смотрел ей вслед и думал растроганно: «А ведь и правда, эта малышка была единственной, кто любил меня-оборотня… Я подарю ей щенка! Серебристого, большого, длинноногого! Да, правильно – выберу самого похожего на Пса. Пусть вместе бегают по этому двору…»

На открытой веранде кафе можно было курить, но всё же майор Ляшенко и журналистка Рябинина вышли из-за столика к витой ажурной ограде. Стояли, курили, разговаривали. Здесь они всей опергруппой отмечали успешное окончание сложной операции, потому и разговор был об этом.

– Столько интересного материала, просто на целый роман! Нет, на сериал! Жаль, до суда нельзя Батуйко напрямую называть преступником.

– Не обольщайся, Леночка, – чуть усмехнулся майор. – Будет ли этот суд вообще? Я имею в виду суд над Батуйко. Боюсь, нам его не достать.

– Нашёл несмышлёныша! – Елена иронично подняла бровь. – Ясно, что олигарх теперь сюда и носа не сунет. Будет по заграницам «скитаться» как гонимый и оклевётанный за политические убеждения. Грязь на нас лить. А ему за это да за его большие деньги демократическая Европа или Америка иммунитет неприкосновенный обеспечат.

– Не только поэтому… Игорь мёртв, свидетельствовать против отца не может…

– А письмо к его девушке? Оно ведь реально!

– Назовут подлогом, фальсификацией. – Антон покачал головой. – А сама Татьяна… Я не уверен, что она заговорит. Или деньги посулят, или запугают. Игнат – малец, да и что он знает? То, что брат сказал? Так там всё зыбко, да и не понял мальчик толком. Бандиты с Батуйко непосредственно не общались, значит всё, что они скажут – «клевета». А «Юрист»…Да, он может быть свидетелем, и записи телефонных разговоров есть. Хотя адвокаты, уверен, сумеют всё повернуть по-другому. А «Юриста» или купят, или вообще не дадут дожить до суда… Нет, Батуйко нам не достать.

Елена оглянулась, взяла с ближайшего столика пепельницу, потушила в ней сигарету. Спросила:

– И тебя, Антон это не беспокоит? Вот это наше бессилие перед беззаконием?

– Бессилие перед богатыми мира сего? – Теперь Ляшенко смотрел на неё без улыбки, но спокойно. И сам спросил: – А ты разве не привыкла к этому, Лена? Я привык. И не рву на себе волосы оттого, что не могу это изменить. Утешаюсь тем, что сделал конкретно. Вот мальчика спасли, не дали убить – это ведь так важно. И матери его вернули. И бандита матёрого, Бреславцева, поймали, а значит ещё многих людей спасли. И банду «Шамана» обезвредили. Вот это всё мне в радость.