Ирина Глебова - Дом окнами на луг и звёзды

Ах, если бы он смотрел на неё с восхищением-любовью, а не с восхищением товарища и коллеги… Но тут Ляшенко воскликнул с упрёком:

– Ты могла попасть под пули!

И Рябинина пришла в себя.

– Как же всё-таки вы, ребята, здесь очутились? И так вовремя!

Уже почти вся опергруппа собралась вокруг неё и майора.

– Ты вела своё расследование, а мы своё. Я тебе потом подробно расскажу, как мы следили за людьми «Шамана», как устанавливали прослушки у «Юриста» и обнаружили рядом с ним ещё одну личность, давно нам известную. Это бандит Бреславцев, тот, который стрелял в мальчика. Удивляюсь, как он мог промахнуться? Игнату невероятно повезло.

– Почему?

– Это убийца из самых жестоких и беспринципных. Но главное – он великолепный снайпер. И руку набивал у чеченских бандитов, в их полевых отрядах. Много лет набивал, столько крови на нём… Он давно в розыске.

– А взяли его вы! – воскликнула Елена. – Но как он попал в окружение этого «Юриста»?

– «Юрист» – ты ведь знаешь, – напрямую связан с Батуйко. У того, в середине девяностых, были свои шкурные интересы в Чечне. Формально война уже там закончилась, а фактически – ещё долго продолжалась. Через различные финансовые пирамиды и фонды, которые тогда организовал Батуйко, банды и полевые командиры снабжались оружием, а это очень прибыльный бизнес. Главная его цель, уверен, была – получить доступ к чеченской нефти. Не вышло, но нажился он там хорошо. И самолично несколько раз ездил в те места. Причём, заметь: почему-то совершенно не боялся быть похищенным бандитами. Думаю, именно тогда Батуйко и познакомился с Бреславцевым, а после пригрел его и взял в свою криминальную команду. Ну, подробнее об этом мы ещё узнаем. Если коротко…

– Но потом непременно всё подробно! – потребовала Лена.

– Конечно, у тебя ведь эксклюзивное право, – улыбнулся Ляшенко. – А коротко: прослушивая разговоры «Юриста» и «Славика» – такая милая кличка у Бреславцева, – мы услыхали такие фразы… «Специалисты утверждают, что это тот самый мальчик. Кончай с ним быстро. И смотри, не упусти, как те олухи». Это «Юрист» говорил. А Бреславцев ответил: «Я всё продумал, считай, что пацан уже труп». Мы Бреславцева уже вели, а тут усилили слежку. Когда он взял двух головорезов «Шамана» и на задрипанном «Жигуле» поехал в сторону Озерцов, поняли: едут убивать Игната Батуйко. Допустить этого нельзя было.

– И вы не допустили! Какие вы молодцы.

Лена смотрела на улыбающегося майора Антона Ляшенко, а сама думала: «А всё-таки Бреславцев успел выстрелить. Промахнулся? Вот и Антон удивляется. Может, это собака помешала? Или Аринка? Что-то такое сделала, что он не попал?»

Мысли эти были быстрые, смутные, почти неуловимые.

Бреславцева увезли на одной машине, его двух сообщников – на другой. Уехал и Игнат Батуйко с ребятами из опергруппы. Но он ни за что не хотел ехать без своей «бабушки», и Олимпиада Петровна Сазонова села с ним в машину. Майор Ляшенко свою машину вёл сам, Елена Рябинина сидела с ним рядом и думала о том, что она обязательно, в ближайшие же дни, навестит своих друзей Лугреньевых. Там есть две девочки – Даша и Ариша…

Аринке снова снился сон. Наяву она его забыла, но в этом новом сне вспомнила всё! Потому что второй сон был продолжением первого.

Она вновь стояла на красивой поляне с необычными цветами и летающими бабочками-рыбками. Но теперь, в отличие от первого сна, она стояла ногами на этой земле, на траве – она была здесь вся. А к ней навстречу шли, выйдя словно из тумана, очень красивые мужчина и женщина – молодые, улыбающиеся, в переливающихся одеждах.

– Здравствуй, наше дитя, – протянула к ней руки женщина.

Аринка подбежала и взяла её за руку.

– Я помню твой голос, – воскликнула она. – Но тогда ты со мной не захотела говорить.

– Теперь мы сами тебя позвали, – улыбнулся ей мужчина.

И его ласковый голос она слышала в первом сне.

– А тогда? – спросила она.

– Тогда, совершенно необычным образом, ты сама сюда попала. Ты сумела сделать то, что не могут другие наши дети. В тебе – большая сила. Самостоятельно, там, на Земле, ты научилась использовать часть этой силы. Маленькую часть, но ведь и этого не могут наши дети до тех пор, пока не придёт срок, и пока здесь, на Глензесе, мы им не откроем истину. Ты ещё не достигла этого срока, но мы решили, что тебе пора всё знать.

Аринку очень встревожило одно слово. Нахмурив брови, она спросила:

– Почему вы говорите, что я ваше дитя? Разве я не дитя моей мамы?