Серж Фабр - Два полицейских. Дело о надувном матрасе

Мне предстояли две поездки: к мадам Раку, а оттуда, снова в бухту Мала, чтобы еще раз встретиться с латышской официанткой Лайной. Я сел в свой Пежо и он, в этот раз без ворчания, доставил меня на место. Такие поездки моему старичку должны нравиться. Едешь, едешь, целых пять минут, потом час-другой отдыхаешь и снова готов к поездке, как будто тебе не семь лет, а полгода.

Дом 14 бис про авеню Раймон Грималья примыкает к вилле «Палома». Море так и просится в окна. Мадам Раку, одна из тех, немногих, кто не сдает свою квартирку туристам. Видимо денег ей хватает. Квартира небольшая, две комнаты: гостиная и спальня. Есть еще прихожая, кухонька. В душ я не заглянул, но уверен, что он есть. Я бы, в такую переехал. Если бы в ней не было этого концентрированного запаха сухого собачьего корма. Моя-то, нынешняя квартирка, совсем крохотная. Надо ее будет описать в этом журнале, но не теперь. Время уже позднее, а записано далеко не все что следует.

Мадам Раку оказалась пожилой дамой. Возраста ее я не спрашивал, но если судить по кистям рук, то семьдесят лет не кажутся большим преувеличением. Она два раза проверила мое удостоверение, сказала, что на фотографии я на себя не похож, а фамилию мою совершенно невозможно запомнить. И попросила показать удостоверение в третий раз. А лучше бы я его не убирал.

Я предложил написать мои имя и фамилию на бумажке, но она ответила, что нет, не нужно, потому что так только хуже. Ты надеешься на то, что у тебя все, что необходимо, записано, а бумажка уже не следующий день куда-то девается и ты не можешь ничего вспомнить и бумажку эту нее можешь найти, начинаешь рыться в коробке для квитанций и перекладывать старые фотоальбомы, но все напрасно, только теряешь время и нервы. Хорошо хоть теория о том, что нервные клетки не восстанавливаются, оказалась ложной и можно теперь не нервничать по поводу того, что нервничаешь. Эти модные медицинские теории все время меняют друг друга, что может быть и к лучшему, а потом ты находишь ее в коробке с сахаром. Но тогда она тебе уже не нужна, потому что прошло уже полгода и то, что казалось важным уже таким не выглядит, все важное от времени не страдает, не правда ли? Она старается не есть сахар часто, но это не значит, что все потерявшиеся записи находятся именно в сахарнице. Это она для примера сказала, а недавно, например, нашла счёт за электроэнергию, в книге Франсуазы Малле-Жори, кстати, она совершенно не помнит, откуда эта книга взялась и почему лежит на столике для рукоделья, хорошо хоть что этот счет был за май 1998 года. 21

Вот.

Она будет звать меня лейтенант Шарль. Это легко запомнить, потому что на рынке в Монако есть продавец, которого она завет Шарль. Хотя его, на самом деле зовут Шарлеман. Но разве можно такое выговорить! Она покупает у него фрукты, и он не возражает, ему, кажется, даже нравится, что она называет его Шарлем. А в Карефуре фрукты покупать нельзя, по крайней мере, она не рекомендует, кто знает, где и как они хранятся, пока их не выложили на прилавок. Поэтому она будет звать меня Шарль.

Судя по количеству подробностей, которые она готова была выложить, Мадам Раку оказалась бы прекрасным свидетелем убийства. Или жертвой.

Я еще должен отметить, что во время разговора, она все что то делала. Поправляла занавески, доставала очки из очечника и укладывала обратно, теребила носовой платок, двигалась, рассматривая меня с разных сторон. Она предложила мне сесть на небольшой диванчик, стоящий у окна. Я присел на самый краешек в правой части дивана, где, как мне показалось, на подушках не было рыжей шерсти. Впрочем, как выяснилось позже, действительно показалось. А шерсть была. Просто правый край дивана был дальше от окна, чем левый.

Пообещав звать меня Шарлем, мадам приоткрыла дверь спальни и наконец, впустила в гостиную что-то косматое, что, давно уже там, в спальне, скреблось и скулило.

– Я зову его Чипи, – сообщила мадам Раку.

И пока я осторожно пытался стряхнуть эту гадость с моего мокасина (главное – не повторить ошибку мсье Моги и не допустить повреждений зубной эмали этого чудовища), мадам сообщила, что она хотела назвать эту прелесть Снупи, но ее племянница Надин, сказала, что во Франции тридцать пять процентов собак зовут Снупи. Может возникнуть неловкость, если она (то есть мадам Раку) будет звать своего питомца, в присутствии других собак. А Чипи очень хорошее имя. Во-первых, его легко запомнить. А во-вторых, она удивительным образом совпадает с характером этого милого существа. А ведь имя ему дали, кода он был еще совсем мал. Зато теперь…