Анна Данилова - Пленница чужих иллюзий

В это время в темном ночном купе поезда Саратов – Адлер, укрывшись одеялами, мчались к морю маленький, объевшийся за ужином шоколадом Денис, убаюканный мечтами о маме Володя – два брата, не подозревающие о том, что в животе их родной бабушки Лиды, спящей на нижней полке слева, с каждой секундой прибавляет в весе их дядя, а прабабушка Лера, спящая на нижней полке справа, видит в своем густом на события сне деда Родиона, воюющего со своими пчелами при помощи сверкающей сабли…

Лида Герстнер долго не могла уснуть, нервничала перед встречей с дочерью. Как сокровище, как бриллиант, везла она главный свой совет дочери, рыжеволосой и наверняка такой же страстной и безумной, как она сама в молодости: «Не поддавайся страстям, любви, живи рассудком». Только благодаря рассудку она сама, Лида, вышла замуж за старого Герстнера и обрела покой, благополучие, а сейчас и свою любовь. Прислушается ли к ней Надя? Обнимет ли ее при встрече?

В этот же час в одной из московских квартир не спал старший сын Гольдмана, вдовец Михаил. Разыскав Женю Гольдман, свою мачеху, годившуюся ему в дочери, а то и во внучки, и добившись ее приезда, он, встретив ее в своей огромной и пустой московской квартире, долгое время извинялся перед ней, поил красным вином и кормил жареной уткой. И единственное, чего он хотел, это услышать от нее, абсолютной бессребреницы, отказавшейся от своей, причем немалой доли наследства, правдивый рассказ о последних часах жизни своего отца.

Женя, потрясенная таким воистину человеческим поступком Михаила, человека, из-за которого, в сущности, она и сбежала, оставив покойного мужа в поезде, удовлетворенная разговором со своим представительным пасынком, крепко спала, впервые после пережитых в поезде Саратов – Адлер событий. Разговор закончился предложением Михаила перебраться Жене в Москву с перспективой работы в одном из его ресторанов и проживанием в его квартире. Женя обещала подумать.

А на станции Сенная в этот час пили самогонку Родион Чащин и Петер Герстнер, закусывая солеными ядреными огурчиками и маринованными груздями. И были они по-своему счастливы.

Катя Строганова, сидя на диване в своей отвоеванной не без помощи Нади квартире и мечтая о семейном счастье с Борисом, брошенным женой (авантюристкой, а может, и преступницей) Надькой Юфиной, листала журнал «Домашний интерьер», выбирая цвет стен для детской комнаты, в которую собиралась поселить сыновей Бориса – Дениску и Володю. Остановилась на лимонно-желтом.

Для Антонины и Георгия Агашевых этот вечер был полным на события: они приняли роды аж у восьмерых коз, и все козлята – двойни! Поднявшись в дом, чтобы немного передохнуть, они выпили по большой кружке крепкого кофе и снова спустились вниз, в родильный сарай – должны были разродиться еще четыре козы.

– Поедем завтра в храм Николая Чудотворца, а, Гоша? Помолимся о Надежде, пусть она будет здорова и счастлива! Обещала на этой неделе забежать… Надо бы приготовить ей орехи, брынзу. Знать бы, когда она точно зайдет, я бы пахлаву испекла.

Адвокат Семен Николаевич Адашевский вернулся домой затемно.

– Данилова встретил, представляешь! – начал он делиться с женой своими впечатлениями прямо с порога. – Тот от меня морду теперь воротит. Раньше каждый раз чуть ли не раскланивался, увидев меня, а сейчас, когда я защищаю Ирину, и знать меня не желает. Ну и хрен бы с ним! Главное, что Ирина сейчас владеет половиной розового дома, и в перспективе у нее – реконструкция сомовской пекарни. Уж не знаю, что они там мутят с этой Надей, помнишь, я тебе рассказывал? Но что-то интересное, может, кафе построят или кондитерскую. А Данилов пьет. Мужики говорят, что он один, барышня от него сбежала, деньжат с собой прихватила…

– Ты главное скажи, что там с Белозеровыми? – Алла помогла мужу снять куртку, шарф. – Все в порядке?

– Я же тебе звонил, все в порядке. Больше с людьми такого плана связываться не стану – пожить еще хочется… Ну, что у нас на ужин?

– Вот она, Университетская набережная…

Надя со своими подругами, Ириной и Настей, стояли напротив Меншиковского дворца и любовались бывшим владением фаворита Петра Первого.

– Да, скромняга был этот Александр Данилович, – сказала Ирина, задрав голову и щурясь от солнца. – Ничего не скажешь!

Петербург купался в солнечных лучах. Было тепло, даже жарко.

– Ни в чем себе товарищ не отказывал! – поддержала ее Настя.