Жанна Маргевич - Смерть-неудачница

Баба Клава сидела в дальнем уголке сада. Здесь давно уже ничего не сеяли, здесь тихо, здесь нет молодых и шумных внуков. Или правнуков? Сколько их у нее? Бог знает! И имен-то всех не упомнишь. И кто есть кто не разглядишь. Одни силуэты!

Робко зашуршала трава. Баба Клава замолчала и прислушалась. За девяносто пять лет, из которых двадцать она почти ничего не видела, старушка научилась угадывать присутствие постороннего не только по звуку и запаху, но и по ощущению. Тишина! Только листья шуршат и бестолковая соседская собачонка подвывает.

— Кто здесь? — на всякий случай поинтересовалась баба Клава.

— Я, — послышалось в ответ откуда-то справа.

Старушка повернула голову на звук и увидела силуэт мужчины.

— Что-то я по голосу не пойму, — на самом деле она знала гостя. Частенько ее навещает! Привыкла уже!

— Твоя смерть, — ответил глухой голос.

— Зачем ходишь? Устала я здесь, пора забирать, — впалые глаза наполнились слезами. Откуда? Уже ж все слезинки выплакала! Девяносто пять все-таки!

— Рано еще, — отрезала смерть.

— Забери! — взмолилась старушка. — Уж много лет живу, дочек похоронила, мужа. Сколько можно, миленькая? Никогда ничего не просила! Тебя прошу!

Смерть молчала. Баба Клава замерла в ожидании. Зачем дышать? Смерть пахнет плохо! Когда-то давно старушка вдыхала этот запах. Но воспоминания о нем затерялись. За столько лет все возможно!

— Возьми, — нарушила молчание Смерть, вложив в руку бабе Клаве коробочку. Прикосновение неживое! Холодное! — Напои внучку Светку чайком, вы же любите с ней чаи гонять. Не боись, в коробочке — сахарный песок.

— Хорошо, миленькая, напою, — послушно кивнула старушка. — Только и про меня не забудь!

Ухоженная и довольная Света вошла во двор. За две недели, проведенные в деревне, она умудрилась сохранить безукоризненную прическу и идеальный маникюр.

— Там тебя бабушка искала.

Светлана занятая своими мыслями, вздрогнула от неожиданности.

— Зачем? — удивилась она, рассматривая троюродную сестру Веронику, нарушившую ее мысли.

Вероника пожала плечами. Когда-то давно они дружили. Сидели за одной партой, обсуждали мальчиков, делились секретами. Но потом все прошло, оставив только раздражение друг от друга. Навряд ли кто-то из них помнил, с чего все началось. Или чем закончилось? Теперь Свету неизменно раздражала холодная красота и дешевые наряды Вероники, а Веронику — сытое спокойствие Светланы.

Баба Клава ждала любимую правнучку во времянке.

— Ты искала меня? — спросила девушка. — Это я — Света.

— Садись, внученька, чайку попьем, — прошептала бабушка, взяв слабыми руками чайник с кипятком.

— Бабушка, давай я налью, ты обожжешься, — бросилась на помощь Света, удивляясь, как полуслепая девяностопятилетняя старушка умудряется выполнять несложные дела по дому.

Света забрала из рук бабки чайник и разлила по чашкам.

— Куда пропал сахар? — спросила она, не найдя привычно стоявшую на столе сахарницу.

Бабушка на ощупь открыла дверцу буфета, достала картонную коробочку и поставила ее на стол. «С чего это бабушка сахар в коробку насыпала? — изумилась Света. — Совсем плоха стала». Сокрушенно помотав головой, заглянула в коробочку — белый порошок.

— Бабушка, странный у тебя сахар какой-то, — насторожилась Светлана, — обычно кристаллический, а тут.: Это не мука, случайно?

— Пей внученька, пей, — как ни в чем небывало улыбнулась бабушка.

Девушка запустила палец в порошок и попробовала на язык — сладковатый. Осмелев, она насыпала ложку сахара в стакан, размешала. Порошок не растворился, чай помутнел от белых крупинок.

— Что это? — Свете стало не по себе. Она еще раз взяла в руки коробочку и стала ее рассматривать: картонная, оклеена тетрадным листком в клеточку. Осторожно длинным ногтем поддела бумагу с краю — та легко отошла. Листок был приклеен обыкновенной жевательной резинкой, причем недавно: она еще не успела засохнуть. Придирчиво рассмотрев освобожденную от обертки коробку, Светлана заметила надпись, сделанную шариковой ручкой: «мышьяк».

— Маринка, — Света утерла слезы и влила в себя стопку коньяка. — Представляешь, меня бабка отравить задумала.

— Ну, наконец-то! — вздохнула Марина и, увидев ошарашенный взгляд подруги, поспешила оправдаться. — Ой, извини, вырвалось! Просто ты у меня уже полчаса. Сначала молчала, как пришибленная, потом — рыдала, и вот заговорила. Продолжай, я больше не буду перебивать.