Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

— Да что сходится?! — завопила обычно кроткая Трошкина.

— Все. Слушай, — повторила я. — Во-первых, моя мамуля была знакома с Петром Маковеевым. Совсем немного, они лишь однажды пообщались на вручении какой-то премии, и все, что мамуля может вспомнить по итогам этой встречи — что Маковеев за ней не ухлестывал. Вообще! Совсем не оказывал ей знаков внимания, это нашей-то красотке Басе!

— Возможно, он был со своей дамой?

— В том-то и дело, что нет! А теперь факт второй: Галина Пална, подруга детства Маковеева, была с ним в теплых отношениях с первого класса по десятый, и никогда — никогда! — юный друг не пытался залезть к ней под юбку. Очень деликатный был юноша, руки не распускал, целоваться не лез. Ни разу за десять лет!

Я перевела дух и спросила:

— Ты понимаешь, Алка, к чему я клоню?

— К тому, что смерть Маковеева пробила зияющую брешь в ряду настоящих джентльменов?

— Трошкина, не язви, это не твое амплуа. Включи мозги! — я постучала пальцем по лбу, показывая, где искать тумблер. — Вывод совсем другой и, мне кажется, гениальный: Маковеев просто не любил женщин! Он был другой ориентации! Но тщательно это скрывал, даже женился, чтобы выглядеть респектабельно. Смеловский, кстати, говорил мне, что у Маковеева натуральный пунктик был по части фамильной гордости и чести.

— Боже! — Трошкина хлопнула себя по лбу и наконец зашевелила извилинами. — Тогда Кулишеская точно не могла забеременеть от мужа! И признаться ему в своем интересном положении она тоже не могла, потому что он понял бы, что жена ему изменяла! Да он бы ее просто убил!

Она немного подумала и убежденно кивнула:

— Да, мог бы и убить. Судя по подметному письму, мужик он был крутой и недобрый.

— Поэтому Кулишевская опередила его с убийством, и в мир иной отправился сам Маковеев! — азартно продолжила я.

— Но у нее же есть алиби! — напомнила справедливая Алка.

— У нее-то есть, а у ее любовника? — парировала я. — Пока сама Тамара Руслановна ради алиби парилась в скафандре для прессотерапии, с Маковеевым запросто мог разделаться ее дружочек!

— Хм, мне нравится эта мысль. — Алка неуверенно улыбнулась. — Главным образом потому, что при таком раскладе убийцей и любовником Кулишевской оказывается не Зяма!

— Да? А почему? — Я не то чтобы не обрадовалась такому выводу, просто не поняла подружкиной логики.

— Да потому, что в день убийства Маковеева Зяма сидел в Буркове, и Борис Акимович с Гороховым тому живые свидетели!

— Точно!

Мы обе разулыбались. Внезапный праздник безмятежной радости и тихого торжества испортил настойчивый телефонный звонок.

— Да? — все еще улыбаясь, обронила я в трубку.

— Инночка, ты ничего не забыла? — предгрозовым голосом спросил Бронич.

— Ой! Здрасьте, Михаил Брониславич, я тут немного приболела, кхе-кхе, — заюлила я, подумав, что страшно отомщу Горохову за эту подставу.

Никто, кроме беспринципного Жоры, не мог сдать Броничу мой новый номер.

— А какой сегодня денечек, ты помнишь? — ласковым голосом маньяка-убийцы вкрадчиво спросил шеф.

Я призывно поморгала Трошкиной: что отвечать-то? Казалось маловероятным, что Бронич позвонил мне только потому, что не нашел под рукой календаря.

— Сегодня исторический денечек, — с легчайшей укоризной молвил шеф. — Денечек открытия нашей выставочки…

— Блин!

Мое воображение живо нарисовало блин, который идеально иллюстрировал сложившуюся ситуацию: большой, коричневый, курящийся паром. Он выпал на сияющий музейный паркет из-под коровьего хвоста.

— Открытие через часик, а мои лучшие бойцы — где? В лазаретике? — продолжал кручиниться Бронич.

Трошкина покраснела. В «МБС» мы с ней обе штатные специалисты по пиару, но я старше по званию. По версии майора Кулебякина, моя должность называется «Начальник отдела по борьбе с организованной общественностью», а Алка у нас рядовая. Но обе мы крайне редко слышим от шефа такие комплименты, как «лучший боец».

Совестливую Трошкину это проняло.

— Мы скоро будем, Михаил Брониславич, уже летим! — сунувшись к трубке, с жаром пообещала она.

— Да, шеф, мы уже едем! — подавив тяжкий вздох, сказала я, и Бронич отключился.

Алка уже стартовала и засверкала подошвами в сторону трамвайной остановки, но я развернула ее призывным криком:

— Куда в таком виде, балда?! Лови такси, поедем к Максу в костюмерную!

Для светского выхода явно необходимо было переодеться.

Сколько раз, забегая в гости к Максу, я видела людей, фланирующих по коридорам телекомпании в нарядах, которые в любом другом месте сочли бы серьезным поводом для приглашения в гости санитаров психиатрической клиники!