Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

«Нужна ли она вам настолько, чтобы вступить за нее в смертный бой?» — легко угадывалось недосказанное.

— Не очень, — ответила Трошкина, трезво оценив свои шансы на победу в неспортивном перетягивании блузки.

Загорелые кулачки конкурентки были заметно крупнее Алкиных.

— Так я тогда возьму? — спросила дама и дернула плечики так, что теперь уже Трошкина по локоть погрузилась в волнующееся море тряпок.

Вместо ответа она разжала пальцы, и не ожидавшая этого конкурентка завалилась в проход, потянув за собой штангу с тряпками.

— Ой, простите! — моментально усовестилась Алка при виде образовавшейся на полу шевелящейся кучи.

К ней уже спешили, на ходу складывая ладони саперными лопатками, две девушки из персонала, и Трошкина не стала участвовать в раскопках — ретировалась в примерочную.

Выходить из кабинки она не спешила. Тщательно примеряла вещички, рассматривая себя в зеркалах — дожидалась, пока затихнут отголоски скандала в торговом зале. И успела увидеть обиженную ею даму за секунду до того, как за той захлопнулась входная дверь. Это была одна из тех секунд, которые решают очень многое. В данном случае — судьбу предпринятого тандемом «Кузнецова & Трошкина» детективного расследования.

Но поняли мы это чуть позже.

— Я не поняла, когда услышала голос, но узнала ее, когда увидела! — объявила Трошкина, без малейшего почтения зашвырнув в пустой угол большой пакет с логотипом дорогого салона.

— Кого? Смерть с косой? — меланхолично уточнила я, опустив на колени мягкий томик мамулиного романа.

Меня накрыла тоска по родне, а хозяйка нашего временного убежища очень кстати оказалась поклонницей творчества Баси Кузнецовой, так что я купировала приступ ностальгии чтением увлекательного романа «Вуду с чебуреком».

— Почему — смерть с косой? — озадачилась Алка.

— Потому что по звуку курносую можно и не признать: «Топ, топ, топ, ш-ш-ш-ш-ш!» — и амба. А вот если увидишь, как она косой своей машет, враз поймешь, что это смертушка пришла, — объяснила я в задушевном мамулином стиле.

— Поэтично, — хмуро похвалила Трошкина и энергично почесала ногтем переносицу.

У нее там скрыта точка активизации умственных способностей. В школьные годы Алка стимулировала ее шариковой ручкой, отчего ее брови соединялись в сплошную линию. Выглядело это грозно и предвещало великое открытие.

— Ну, ну? — Я отложила книжку и приготовилась принять откровение свыше.

Геометрия наших тел это позволяла: я лежала на диване, а Алка стояла рядом с ним.

— А знаешь, ведь смерть с косой — это все объясняет! — возвестила подружка.

— Да неужели?

— Теперь мне все понятно!

— Что, правда?

— Ну, пусть не все, но многое.

Трошкина бесцеремонно плюхнулась на диван — я едва успела ноги поджать — и поведала:

— Слушай. Я была в салоне «Модный сток»…

Я покосилась на пухлый пакет в углу и подавила завистливый вздох.

— И там столкнулась с той Зяминой бабой!

— С какой именно? — уточнила я.

Мы обе знали, что почетное звание «Зямина баба» является стремительно переходящим.

— С той, что ездит на красном «Пежо»!

— Ее зовут Тамара Руслановна Кулишевская, — вспомнила я.

— Ее не зовут, она сама приходит! — рыкнула Трошкина и от избытка недобрых чувств подпрыгнула, отчего пружины в диване застонали, как печальная гармонь. — Помнишь, я говорила, как она заглянула ко мне в кабинет?

— И ушла бесследно, — напомнила я.

— Ну, не совсем бесследно, — язвительно возразила Алка. — А вызвав у меня приступ ревности и удушья, потому как за ней тянулся такой густой шлейф французских духов «Ма петит», что в него можно было заворачиваться, как в одеяло.

— В густой шлейф духов «Ма петит» я попадала дважды: в тот день, о котором ты говоришь, на работе и несколько позже, когда блуждала в коридорах замка-отеля, — припомнила я и села. — Стоп, а ведь и красный «Пежо» мне перед тем являлся… Значит, вот кем мог быть тот пахучий розовый призрак, который мне мерещился в коридорах? Тамарой Руслановной Кулишевской! Хм… Это любопытно…

— Любопытно то, что сегодня она была не в розовом, а в черном с ног до головы! — веско сказала Алка.

— И что? — не дошло до меня.

— Повторяю: она была в черном. Вся. С головы до ног. И покупала только черные вещи. У нее было два больших пакета с покупками, и все тряпки — черные!

— Откуда ты знаешь? — автоматически уточнила я.

Трошкина молча указала подбородком на свой пакет из «Модного стока». Он был таким же произведением искусства, как творения модельеров: почти квадратный, прозрачный, как ледяной куб, в который вмерзли золотые веревочки. Разноцветное содержимое Алкиного пакета просвечивало сквозь стенки яркой радугой.